Жил Штраус уединенно, часов в девять вечера обычно запирался в номере, звонил портье и просил не беспокоить его до девяти утра. Исключение Штраус делал лишь для случаев, когда из Америки звонила младшая дочь Маргарита, которую он очень любил. К этому привыкли, вчерашний день был таким же, как всегда. На часах было около одиннадцати, когда позвонила Маргарита и попросила портье соединить ее с отцом. Телефон в номере Штрауса не отвечал. Звонок мог разбудить даже глухого, а спал бизнесмен очень чутко. Портье забеспокоился и попросил Маргариту перезвонить позже. Положив трубку, он поднялся наверх. Дверь номера была заперта, но ключа в скажине не оказалось, и портье, приложив к отверстию глаз, увидел, что в комнате горит свет. Это показалось ему еще более подозрительным, он стал дергать ручку и звать жильца по имени. Ответом было молчание. Тогда портье открыл дверь своим ключом и обнаружил Штрауса лежащим посреди комнаты в луже крови. Бизнесмена убили ударом в шею, сонная артерия оказалась перерезанной, бедняга умер от потери крови в течение буквально трех-четырех минут.
Ключ, которым Штраус запирал дверь изнутри, валялся на полу в комнате. В правой руке убитый сжимал лист бумаги. Пришлось разгибать покойнику пальцы. К разочарованию Хана, лист оказался пустым.
— Похоже на то, что Штраус хотел кому-то отпереть, но не успел, — сказал эксперт, когда Беркович проглядел текст протокола.
— Как убийца проник в номер? — удивленно спросил Беркович.
— Видимо, так же, как и ушел, — философски отозвался Хан.
— Ну и как же?
— Никак, — буркнул эксперт. — Окна заперты изнутри и давно не открывались, их недавно красили, краска прилипла…
— Штраус не нуждался в свежем воздухе? — недоверчиво сказал Беркович.
— Какой тут свежий воздух! — воскликнул Хан. — На улице нечем дышать. А в номере стоит кондиционер.
— Ну-ну, — пробормотал Беркович. — И дверь была заперта, а ключи только у портье и самого Штрауса. Верно?
— Именно так. Никто не мог войти в номер или выйти из него.
— Чем нанесен удар? — поинтересовался старший сержант.
— Длинный, узкий и острый предмет. Очень узкий и очень острый. Скорее всего, стилет. В комнате нет ничего похожего.
Полчаса спустя Беркович сидел в кабинете администратора и грустно размышлял над установленными фактами. Никаких пальцевых следов — ни на бумаге, ни на ручке двери, нигде. И никакой возможности попасть в комнату снаружи.
Беркович был согласен с экспертом: Штраус хотел открыть кому-то дверь и шел к ней с ключом, сжимая почему-то в руке чистый лист бумаги. Должно быть, он уже спал, но услышал стук, поднялся, включил свет, взял ключ и листок… Зачем?