— Да она, милый, больше двух серебряных не стоит! Я тебе десять золотых дам! Предлагаю! Ох, передумаю!
— И от этого предложения откажусь! — я старался быть вежливым, а самому стало интересно. Да на что же старой ведьме шкатулка? Да ещё за такие деньги? Сколько на самом деле стоит эта шкатулка? Сколько ещё может предложить мне бабка?
Ну-ка, голова! Работка для тебя! Где ты? Шепни мне, сколько стоит моя шкатулка?
А сам спрашиваю. — Она, вон какая маленькая! В неё ничего не поместиться. Что складывать будете, бабуся? Сами говорите, двух серебряшек не стоит, а даёте за неё десять золотых. Неувязочка, бабушка! Я смотрю вы очень, бабулька, бойкая какая-то стали! Прямо невтерпёж! Не верю я вам что-то! До этого пять медяков жалко было, а теперь десять золотых бери?! Откуда такое богатство?
— Ой, милок! Не спрашивай! Сто золотых даю! Не веришь? Прямо сейчас!
Я был потрясен таким расточительством ведьмы по поводу шкатулки до глубины души, а ещё больше, тому с какой лёгкостью та набавляла цену, лишь едва я выказывал нежелание торговаться.
Что-то тут не так! Врёшь, бабка! Сильно врёшь!
— Сто золотых! — я даже присвистнул, когда услышал. — Это очень большая сумма! Так откуда у вас, может быть, сто золотых, бабуся? Разве на словах? Вы, вон, в какой лачуге живёте! Опомнитесь, бабушка! Далась вам эта шкатулка! За сто золотых! Это состояние! Не у всякого на базаре в кармане найдутся такие деньжищи, даже в кошельке у самого богатого и хорошего торгаша в городе!
Ведьма внимательно поглядывала на мою реакцию и в сомнениях покачивалась.
— А что в этой шкатулке? Мне самому интересно! Вроде закрыл, шкатулка пустая была! — я успокоился и попытался улыбнуться. Улыбка вышла гримасой.
Ничего не ответила, ведьма затряслась, как в лихорадке.
— Отдай, милок! Отдай, пока не поздно! Добром прошу! — взмолилась она. Вот-вот с ведьмой случится сердечный приступ. Аж вся затряслась мелкой дрожью. Жёлтое морщинистое лицо с обвисшей кожей на щеках раскраснелось. Поняла, что шкатулка уплывает у неё прямо из рук.
Но на меня это уже не производило должного впечатления. Ты говорить не хочешь! Хитришь, бабка! Всё одно узнаю! Не сейчас, так потом! Я пошёл на принцип. Пока не узнаю что там, никому не продам.
Ведьма алчно протягивала ко мне обе руки, как слепая, пытаясь нащупать собеседника. Только сейчас я разглядел на её руках длинные выпущенные острые ногти, как бритвы.
Как же она до этого их умудрялась прятать? Ума не приложу!
— Просите или требуете!? Неужели отбирать станете, если не дам? — я пытался ещё шутить и ехидничать с ней, отступая к дверям.