Бежать вслед и просить Жерома проделать ещё какой-нибудь трюк с собственными ушами ещё раз, совершенно бесполезно, да и не нужно. У него, как мы убедились, естественно, ничего не получится. Я решил узнать ещё у кого-нибудь. Прежде всего, внимательно почему-то посмотрел на Винивита. Увидел в нём следующего потенциального помощника в этом нехитром деле, но вовремя спохватился и одумался.
У Ушастого спрашивать чистое кощунство. Поскольку, сами понимаете, уши у него отсутствуют напрочь, а значит, никаких мочек не существует в природе вообще. Убедившись в полной несостоятельности указанного оппонента моим заявленным требованиям, отпустил эту шальную мысль совсем. И только поэтому, после, больше уже ни у кого ничего не спрашивал. Ограничился опросом, в данном случае, по этому поводу только одного проверенного игрового объекта, но самого близкого, по имени Жером.
Как раз в этот момент времени проснулся Павлин. Он завозился в углу, как медведь. Видимо, незаметно вернулся и залёг снова. У парня отсутствовал левый глаз. К тому же нос его с крупной горбинкой очень напоминал клюв. Этот одноглазый обитатель общей барачной комнатки носил на себе длинный цветной халат без кушака, развевающийся на ветру, как хвост павлина. Поэтому и привязалось к нему это прозвище довольно крепко. Выглядишь, как птица павлин и всё тут. Ишь, хвостяру распустил! Настоящий! Но павлином он был только для нас. Я был удивлён, когда узнал, что он Эдип. Тот же феномен с Ушастый. Без ушей, а Ушастый!
Впрочем. В соседнем подъезде барака у одного жильца ещё смешнее прозвище. Он глухонемой, а все его зовут Говорун.
Соловей явно метил в лидеры, когда только пришёл в барак, а пришёл он туда намного позже, чем я. Это случилось лет пять назад. Я почему-то вспомнил этот момент своей тёмной искусственной биографии. Благо по старшинству я смог его урезонить. Поставить на место. Более-менее уверенно. Однако окончательно расставить точки над i и достичь своего удалось лишь благодаря помощи всё того же маленького Жерома. Хотя Жером в свою очередь был обязан мне. Вот и сложилась компактная группа единомышленников — компашка. По неволе сдружились кое-как. Притирались долго. Болезненно. Правда, Соловей так и остался ближе к Ушастому, нежели ко мне, а Жером, в пику Соловью, со мной. Именно согласно ранжиру и укладывались спать, будто по разные стороны баррикад. Емеля жил своей тихой жизнью, сам по себе. Эдип, он же Павлин, также от него не отставал. Дружбы между собой ни у нас с ними ни у них с нами, а также друг с другом никакой не замечалось. Банально делили площадь.