Комиссар дивизии Саранцев командовал:
— Живее, живее! Ну, чего вы лошадей не заводите? Давай вон в четырнадцатый вагон, там есть еще место.
Канашов подошел к нему, развернул сверток и предложил:
— Угощайся сладкими пирожками. Три дня, как с огня, и все пар идет…
Саранцев взял один.
— Бери еще, а то пока разберешься, я их прикончу.
— Да ты, Михаил Алексеевич, я вижу, не терялся тут. Пока мы формировались, повариху нашел. А пирожки дивные — придется мне еще взять у тебя.
Канашову казалось, что эшелон идет к фронту очень медленно. Несколько раз ему приходилось вступать в перебранку с военными комендантами. Но коменданты неумолимы. У них свои начальники, свои планы и графики движения эшелонов. И тут хоть лоб разбей, а они проводят свою линию.
В такт перестуку колес текут беспокойные мысли Канашова. «Какая-то кутерьма, и только. Нас торопят, подгоняют — быстрее заканчивайте формировку и давайте на фронт, а тут, в тылу, будто и не думают о войне. График соблюдают и не спеша пропускают эшелоны. В Уфе командующий войсками округа телеграммами „забомбил“. А здесь ходят, разгуливая вразвалку, железнодорожники, и мы ползем черепашьими темпами.
Почему так получается? Кто виноват во всем этом?
Дивизию пришлось сформировать наспех, не знаю даже командиров батальонов всех, не то что рот. В самые последние дни и часы они прибывали в штаб. Вот бы мне сейчас мою прежнюю дивизию, прежний командный состав, тогда бы воевать можно. Да и бойцы сейчас у меня — новички… Мало кто из них пороху нюхал. Ну хорошо, что не Быстров, а Бурунов моей прежней дивизией командует. Этот — тертый калач. Война его крепко опалила, так что не подведет. Довольны им будут. А заместитель командующего фронтом долго упорствовал, не хотел поддержать мою рекомендацию Бурунова на дивизию. А все же убедили, и член Военного совета помог, спасибо ему за поддержку. И как это получается порой безголово! Выбывает личный состав обстрелянных частей и соединений, и тогда начинаем на голом месте новые формировать. А вот немцы поумнее нас делают. Вышла из строя одна треть — они свежие силы вливают. И пользы от этого больше. Боеспособность таких формирований куда выше. Говорит же русская пословица: „Горе вымучит, горе и выучит“. Сейчас прибуду на фронт с дивизией, ни с кем не соглашусь, чтобы так дальше делать. Пора бы уже кое-чему научиться. Не все же нам топтаться на месте и повторять прежние ошибки».
До Волги эшелон шел больше суток. Дальше следовать днем было нельзя. Немецкая воздушная разведка начала проникать к Куйбышеву и даже Горькому. Поэтому эшелон двигался только ночью. В пути, не доезжая Куйбышева, Канашов получил пакет. В нем был приказ дивизии влиться в 64-ю армию, действующую под Сталинградом.