— Нет, Марина, не все, — возражала Наташа.
Их разговор прервала вошедшая санитарка, обидевшая накануне Наташу. Она потупила взгляд, вынула из санитарной сумки банку и поставила на тумбочку перед кроватью.
— Не серчай на меня. Мало ли что бывает: по глупости и с языка сорвется. Злая я была… У меня большое горе — отца немцы на фронте убили. Поправляйся скорее, — заулыбалась санитарка. — Не серчаешь? — Она протянула руку и тут же ушла.
У Наташи терпкий комок подкатил к горлу, на глаза навернулись слезы. «Откуда она знает, что я люблю вишневое?»
Марина с завистью глядела на банку с вареньем.
— Не могу себе представить, где она достала!
— Приходи вечером, будем вместе чай пить…
— Спасибо, Наташа, но я сегодня не смогу. — Она взяла и сжала Наташину руку. — Ты кого-нибудь любила?
— Любила. — На лице Наташи блуждала грустная улыбка.
— А он тебя?
— Думаю, любил…
— Почему — любил? — перебила Марина. — Вы что, поссорились?
Дверь открылась, и на пороге появился старшина, высокий, худощавый, с длинными руками. Он смущенно улыбался.
— Здравствуйте, девушки. Марина, тебя можно на минутку?
— А где обещанные штаны? — спросила она.
— Все в порядке, Марина. Даже два комплекта. И гимнастерок добыл, и тебе вот… — Он ловко, как фокусник, выдернул из-за пазухи песчаного цвета цигейковую ушанку. — Комсоставская. Она тебе в самый раз будет.
Марина помотала головой.
— Не надо.
Старшина от удивления чуть было не выронил шапку.
— Не нравится?
— Нравится. Но почему одна? У меня ведь подруга, — она указала кивком головы на Наташу. — Знакомьтесь.
Старшина, ступая неизвестно зачем на носках, протянул длинную руку. Покраснел и стал неловко переминаться с ноги на ногу.
— Постараюсь и вам достать. Схлопочу, не беспокойтесь.
— Садитесь, — пригласила Наташа.
— Благодарствую, надо идти. Меня ждут шоферы-новички. Обмундирование им надо выписывать.
— А где обещанное? — строго спросила Марина.
Старшина растерянно пожал плечами.
— Неужто всякую дрянь тащить в комнату? Больной человек лежит… Я за дверью сверточек оставил.
— Пошли, пошли, сама погляжу, — прикрикнула Марина и вывела старшину за собой.
…Наташа с улыбкой лежала, думая о подруге. Она поймала себя на мысли, что так легко и быстро «променяла» дружбу с Ляной на дружбу с Мариной. Она сравнивала их обеих, и обе они нравились ей. И Наташа была довольна, что имеет таких хороших подруг… «Неправда, когда говорят, что большинство людей плохие, коварные, злые и способны только на подлости, — думала она. — И не всегда человек, который обидит тебя случайно, плохой или никудышный. А с Мариной трудно согласиться, что если любишь, то больше никто не может понравиться как человек. Я вот люблю Сашу, для меня он все. Но и Вася Самойлов хороший человек… Нет-нет, — отогнала она от себя мысль. — Сейчас для меня никто не существует, кроме Саши». Наташа стала вспоминать об их последних размолвках. Какими мелкими и никчемными казались они, особенно теперь! «Увижу ли я тебя, дорогой мой Сашка? Где ты сейчас? Может, и в живых нет?» Но Наташа не могла и не хотела даже представить себе, чтобы с ним случилось что-нибудь.