Девять месяцев назад она явилась в эту церковь несчастной, разуверившейся женщиной. Во всем она потерпела неудачу. Но разочарования остались позади – теперь у нее есть одна вещь, которая никогда ее не подведет. Вот в чем заключалась причина неожиданного поступка Люси по отношению к «Хендерсон энд Шоу», и отчасти из-за этого она пришла в храм нынче вечером.
По окончании благодарственной молитвы Люси оставалась на коленях, видя, как священник отошел от алтаря и направился в ризницу. Именно он в свое время помог ей, и теперь она хотела с ним поговорить.
Это был отец Джон Талбот, в то время возглавлявший приход церкви Святой Марии на Гарнет-сквер. Суровый и неутомимый, этот человек отличался большой набожностью, и даже его враги не ставили под сомнение искренность его веры. Эта истовая вера заставила его отказаться от собственности – он был из семьи известных землевладельцев – и примкнуть к Церкви. Та же убежденность была присуща ему и теперь. Фанатик, который работал в одиночку в своем бедном приходе, последовательно придерживался поста, не ел мяса, пил только воду, постоянно носил власяницу, бичевал себя в полночь перед алтарем, он втайне занимался всеми видами умерщвления плоти. Его называли глупцом, святым, фанатиком, но никто и никогда не говорил, что он притворщик. Впрочем, этого не допускал сам внешний вид отца Джона.
В его высокой, прямой, изможденной фигуре чувствовалась непреклонная, почти ожесточенная суровость. Темные волосы, худое бледное лицо, красивый нос с горбинкой и узкими ноздрями, тонкие губы, большие строгие, немного запавшие глаза. Его лицо, как и манеры, никогда не смягчалось, всегда оставаясь мрачным, жестким, сосредоточенным, почти пугающим. Сейчас он переодевался в ризнице – полутемной комнате, в которой ощущался легкий аромат ладана и разогретого воска. Там было тихо, если не считать доносившегося из угла шороха, где двое алтарных мальчиков снимали сутаны. Отец Джон снял мантию, сложил ее, затем снял стихарь. Вдруг послышался стук во внутреннюю дверь, что соединяла ризницу с залом для молящихся.
– Выйдите, – не поворачивая головы, сказал Талбот прислужникам.
Он говорил холодным суровым тоном, те немедленно повиновались и вышли через заднюю дверь во двор. Разгладив сложенную мантию, отец Джон надел биретту, затем подошел к внутренней двери и открыл ее.
– Я вас ждал, – сразу начал он. И, впустив Люси в ризницу, помолчал, пристально ее разглядывая. – Так вы приняли решение?
– Да, святой отец.
– Вы обдумали все, о чем я вам говорил?
– Обдумала.
– Всецело посвятить себя…