Роберт Куилли заглянул к ним на часок-другой, а затем отбыл на уикенд в Сомерсет. Ричард Майерс тоже заходил удостовериться, что «его» команда работает как надо, но все были слишком заняты — тут не до учтивостей. Даже Форд после разговора с Чарлзом Бартоном едва обращал на него внимание. Поэтому Майерс тоже уехал, оставив Маркуса полным хозяином положения вместе с его замом Саймоном Блэком и администратором Грейс Честерфилд.
К девяти вечера почти все было закончено. Сотрудники согласились на всякий случай встретиться в банке завтра в полдень, но надеялись, что воскресенье пройдет вполне спокойно. Трио вернулось к своим столам, чтобы прибраться. Форд особенно не спешил. Услышав, что в выходные Маркус снова будет работать, Софи разозлилась и уехала с детьми в Оксфордшир, в огромный отцовский особняк, демонстративно игнорируя более скромный дом в Уилтшире — иного Маркус пока не мог себе позволить. Вот чертовка! Покупка и отделка уилтширского особняка обошлись без малого в миллион, а этой барыне никак не потрафишь.
Маркус задержал Грейс, дав ей какое-то совершенно необязательное поручение, отправил Саймона Блэка домой, в нежные объятия новой жены, и набрал номер модного ресторана Марко Пьера Уайта. Обед будет, так сказать, деловой, а стало быть, не грех тряхнуть казенной мошной, то бишь корпоративной карточкой «Америкэн экспресс». Грейс быстро дала себя уговорить, и не прошло часу, как они уже распили бутылочку шампанского «Круг» урожая 85-го года и, довольные, изучали меню.
Вместе они обедали не впервые. Некоторое время назад — Софи тогда была беременна вторым и мучилась от токсикоза — Маркус и Грейс вместе ездили в командировку в Париж. Приятный обед закончился в тот вечер в ее гостиничной спальне. В поезде, на обратном пути в Лондон, Маркус разыгрывал глубокое раскаяние — чтобы оправдать хладнокровную измену беременной жене и застраховаться от ненужных осложнений.
Роскошный обед. И пока они переходили от лангустов к супу из бычьих хвостов, от «Кондрё» к «Шваль Блан», на Маркуса нахлынули воспоминания о Париже. В постели Грейс вела себя куда свободнее, чем его жена, а грудь у нее раза в три больше, чем скупые прелести Софи.
К грушевому десерту Маркус заказал полбутылки «Шато д’Икем» и, ухаживая за своей дамой, пожирал ее сластолюбивым взглядом. Ему показалось или она в самом деле украдкой расстегнула на блузке еще одну пуговицу?
— Ну же, Грейс, хватит воспевать «Фернивал». Поговорим-ка лучше о честерфилдской прозе. С каким счастливчиком ты теперь встречаешься?
— Зачем тебе это знать? — В ее голосе отчетливо сквозило кокетство.