Через десять минут Лаутеншюц попрощался с Маркусом и Грейс (с Грейс значительно теплее), попросил их подождать в конференц-зале, а сам вместе с Роско прошел к себе в кабинет. Как только дверь за ними закрылась, Грейс обратилась к Маркусу:
— Как ты думаешь? По-моему, Цюрихский согласится.
— Пожалуй. Но какой же он зануда.
— А мне он показался вполне обаятельным. Интересно, о чем они говорят с Роско?
— Откуда я знаю?
Оба помолчали.
— Хорошо спала ночью?
— Неплохо. А ты?
— Я тоже. Между прочим, я спускался к тебе.
— Правда? В котором часу?
— Полвторого.
— А я думала, тебе нравится посидеть с Роско. Я мгновенно уснула, едва донесла голову до подушки.
В эту минуту вернулся Роско Селларс, и они сразу поехали в аэропорт. Когда Грейс находилась вне зоны слышимости, Маркус намекнул Селларсу, что не худо бы рассказать о беседе с Лаутеншюцем. Но тот пропустил намек мимо ушей.
Роско Селларс заранее поручил своему новому секретарю заказать для него в Лондоне отдельную машину. Хотя самолет приземлился в два часа дня, он не собирался ехать в банк. Сегодня он наконец покинет фешенебельный отель «Баркли» и переедет в роскошные апартаменты, которые арендовал для него «Скиддер».
По дороге туда он размышлял о событиях дня. Маркусу Форду определенно не удалось переиграть его. Не получив главной роли, он так обиделся, что прибег к дешевым трюкам. И едва не испортил переговоры. К счастью, отношения Лаутеншюца и его американских ставленников пока более чем гармоничны, вдобавок ему явно нравится Грейс. Если б не эти факторы и не безусловный масштаб сделки, день вряд ли оказался бы удачным. Впредь такое не повторится, и Селларс решил больше не брать Маркуса на презентации, разве только ему не оставят другого выхода.
Машина подъехала к новому жилью Роско. Агента по найму он выбрал на глаз и с радостью увидел, что она его ждет. Пять минут спустя он уже пригласил ее пообедать с ним в этот же вечер. Роско рассчитывал приятно провести время в Лондоне. Свою жену он совершенно не любил, детьми — их было двое — интересовался мало. Но Мариса грозила, что развод обернется для него финансовым крахом, а разлука с сорока или пятьюдесятью миллионами долларов Роско вовсе не улыбалась. И сама Мариса не горела желанием поднимать шум. Манхэттен кишмя кишел разведенными богачками, в большинстве, увы, неспособными никого убедить в собственной непогрешимости. Такова расплата за растущее благосостояние: цена дружеских отношений постоянно опережала инфляцию. При достаточно щедром содержании Мариса предпочитала поддерживать видимость брака и вволю развлекаться с покладистыми представителями богемы, чьи умения можно купить, так сказать, за мелкую монету.