На короткий отдых бригада остановилась в населенном пункте Лебедин. Где-то поблизости родное село лейтенанта Казака. Лейтенант подходит, застенчиво улыбается:
— Товарищ подполковник, разрешите на часик отлучиться. Старики мои тут в трех километрах живут. А то неизвестно, придется ли еще свидеться.
Разве мог я отказать мужественному танкисту, участвовавшему в освобождении родного села?.. Казак ждал моего решения. Стоявшие тут же танкисты смотрели на него сочувственно, на меня — выжидающе.
— Даю вам два часа. Но не опаздывайте. Иначе можете не застать нас…
Лейтенант пересек дорогу, выбрался напрямик в степь и побежал.
Неподалеку, у плетеной изгороди, опершись на палку, стоял, прислушиваясь к разговору, седовласый старик. Он переступал с ноги на ногу, потом, видимо решившись, спросил:
— Товарищ начальник, а можно вопрос у тебя спросить?
Я направился к деду, но он замахал руками: не надо, не надо, сам подойду, не барин!
— Слушаю, дедушка.
Старик посмотрел в ту сторону, куда направился лейтенант.
— Фамилия тому хлопцу не Казак будет?
— Казак. А что?
— Молодое деревцо быстро растет. Пять лет минуло, как Федя в солдаты ушел, а не узнать его. К своим отпросился?
— Да, решил повидать их, пока близко. Неизвестно ведь, куда завтра война забросит.
Старик вздохнул, опустил голову:
— Не повидает. Его родителей только недавно комендант немецкий дозволил снять с дерева. Всю зиму висели…
По телу моему пробежали мурашки:
— За что их повесили?
— Женщину прятали. Должно, важная какая была, немцы ее долго искали. Денег сулили, если кто про нее скажет. Нашелся один такой, продал.
Пока мы беседовали с дедом, подошли женщины. Дополняя рассказчика, они помогли узнать подробности разыгравшейся в селе жуткой драмы.
В конце ноября сорок второго года в район нагрянула свора фашистских мотоциклистов. Окружила лес, искала там парашютиста. День и ночь шарила по домам, чердакам и погребам. Ничего не найдя, так же стремительно уехала.
Потом явился комендант. Собрал жителей и предупредил, что, если кто приютит парашютиста, будет повешен, а в каждом доме будет расстреляно по одному человеку.
Несмотря на угрозу, в ту же ночь многие отправились в лес. Забрались в самую глушь, куда немцы боялись заходить, и нашли. Только это был не парашютист, а парашютистка с радиостанцией. Молодая, красивая. В момент приземления она ногу сломала.
Женщину забрал к себе отец лейтенанта Казака — Николай Николаевич.
— У меня ей будет спокойнее, — сказал. — Хата моя в стороне от села.
Немцы не унимались. Еще не раз заезжали в село, допытывались о парашютисте, но никто не проговорился.