— Для нас это будет величайшим счастьем, — взволнованно ответил Андрей Григорьевич. — Доверие ваше, Никита Сергеевич, оправдаем.
И вот корпус приближается к Днепру, к Киеву.
Врываемся в село Журавлевку. Навстречу нам с радостными криками бегут люди. Мы уже привыкли к таким восторженным приветствиям. Но что это за сооружение, прикрытое ветками, они тащат? Громадное, чуть меньше хаты. Сначала подумал, не танк ли. Но тут же отогнал эту дикую мысль. Танк на руках не потащишь, да он и меньше.
Подле нас останавливается группа подростков. Спрашиваю у них:
— Что это ваши тащат?
— Молотилку, дядя военный, — выпаливает маленькая черноглазая девочка.
Подходят ближе, и я вижу — действительно молотилка.
— Зачем вы ее ветками закрыли?
Отвечают десятки голосов разом. Фашисты увозили из села все, что под руку попадалось, даже металлические ручки. О машинах и говорить не приходится. А если бы они молотилку увезли, чем бы тогда колхозный хлеб молотить? Вот и спрятали ее в роще.
В разговор вмешивается та же черноокая девчушка:
— Мы, дядя военный, каждый день на нее свежие листья набрасывали.
Начальник политотдела бригады подполковник Маляров похвалил колхозников за находчивость. Начал расспрашивать, попадали ли к ним советские газеты, листовки, приходилось ли слушать радиопередачи Москвы.
За всех ответил старик с длинной, до пояса, темной цыганской бородой:
— Газет, откуда их взять, радио тоже не слушали, а главную правду всю как есть знали…
— Интересно, — спросил Маляров, — что же это за большая правда и кто был вашим информатором?
— Шоссе, сынку, — наша газета. Оно не Геббельс, брехать не может, — глубокомысленно заключил старик и разъяснил: — Мы так понимали, раз нимцы на восток прут, да тянут за собой девок из дойшланта, значит, плохи наши дела. А как начали они драпать, рушить все по дороге, чуем, их дела никудышные, скоро им капут!
— Да, — согласился начальник политотдела, — пожалуй, ваша информация действительно без обмана.
— А что я тебе говорю, — с сознанием своего превосходства заключил старик.
В это время инструктор политотдела принес пачку свежих газет и стал раздавать их колхозникам. Люди набросились на них, как голодные на хлеб.
— Это вам, товарищ гвардии полковник, — подал мне инструктор нашу армейскую газету.
Занятый своими мыслями, я тогда не придал этому значения, просто поблагодарил майора и, машинально сложив газету, сунул в карман. Потом за работой и вовсе о ней забыл. Только ночью, когда снова встретились с Маляровым во время проверки машин к предстоящему бою, он напомнил о ней: