Бойцы снова зашумели. Слышались голоса:
— Правильно!
— Прокоп за всех сказал!..
4
Наступило лето. Дороги подсохли. Стремительно наступая, передовые отряды советских войск форсировали Днестр.
20-я гвардейская закрепилась на опушке леса. Люди приводят в порядок технику, мы с Хромовым обходим подразделения.
Вдруг сзади твердые шаги и знакомый голос:
— Товарищ полковник, разрешите обратиться!
Оборачиваюсь — передо мной лейтенант Казак. Обнимаемся, жму его руку.
— Здорово, как подлечился?
— Все в порядке. Хоть сейчас задание давайте. Где мой экипаж?
— Чего торопиться! — говорю ему. — Оглядись пока, отдохни после госпиталя.
Хромов вынул изо рта трубку:
— Степан Федорович, я вам докладывал, мне офицер в штаб нужен. Как вы смотрите, если это место товарищу Казаку предложить?
Я посмотрел на лейтенанта:
— Не возражаю. Уверен, что он с должностью справится.
Казак переводил растерянный взгляд с меня на Хромова, с Хромова опять на меня.
— Товарищ полковник, если можно, оставьте на танке, — попросил он. — Привык я к ребятам, экипаж у нас хороший.
— Так ведь у экипажа уже давно новый командир, — возразил начальник штаба. — Они сработались, и вряд ли целесообразно сейчас разрушать их коллектив.
Казак опустил глаза. Он понимал справедливость слов Хромова, но, я видел, был весьма огорчен.
— Так как же решим? — спрашиваю его. — Вообще-то, майор резонно говорит.
— Честно говоря, я хотел бы в экипаж вернуться. Ну, а раз нельзя, что делать.
— Если у него такое желание, я думаю следует с экипажем посоветоваться, — предложил Хромов.
— Правильно, — поддержал я майора. — Только давайте так, чтобы ни старого, ни нового командира машины не было. Пусть сами решают, без давления.
Механика-водителя Чугунова, стрелка-радиста Муратова и заряжающего Тарасова мы вызвали в штаб. Без лишних разговоров сообщили, что прибыл лейтенант Казак и мы не можем решить, вернуть его в старый экипаж или не стоит.
— Как не стоит? — подскочил на скамейке старшина Чугунов. — Обязательно его к нам…
— Нет, — перебил товарища старший сержант Муратов, — вы не подумайте, что нынешний командир суров, плох. Наоборот, он тоже знающий и как человек — хороший. Но… — он замялся, подбирая нужное слово, — но… лейтенант Казак роднее…
Все было ясно: место Казака в экипаже.
Уже на следующий день члены экипажа отправились в разведку и им представилась возможность доказать преданность Родине и братские чувства друг к другу.
Углубившись в тыл противника всего на пять-шесть километров, танк попал на минное поле и подорвался. Правда, повреждения небольшие. Чугунов заверил: