Для занятий выбрали гору в тылу нашей обороны. Каждый раз я с замиранием сердца следил за карабкающимся вверх танком. Мотор работал с надрывом, выбиваясь из сил. Заглохни он, и машина покатится назад, закувыркается, ничто уже не спасет ни ее, ни экипаж.
Но вот все задания, разработанные нашим штабом, выполнены. Каждый танк по нескольку раз поднимался на гору и спускался. Преодолены высоты значительно круче нормативных, и мы теперь знаем, что наши Т-34 весьма способные скалолазы.
В подразделениях прошли итоговые разборы. Много времени они не требовали. Во всяком случае, в тех ротах, где были Хромов и я, они закончились, и мы уже давно возвратились в штаб. А Шашло все кет.
— Тимофея Максимовича, видно, медом закормили, — пошутил Хромов, раскуривая трубку. — Совсем от дома отбился.
Как раз в это время скрипнула дверь и вошел начальник политотдела.
— Легок на помине, — смеюсь я. — А мы, откровенно говоря, списывать тебя хотели. — И уже серьезно спрашиваю: — Чего задержался?
— Да видишь ли, разговор получился любопытный, горячий… Как бы это получше сказать?.. В общем, косточки нам промыли. Все люди роты Лукьянова считают, что мы с тобой и Дмитрий Васильевич, — подполковник кивнул на Хромова, — трусы. Не так, конечно, говорили, а смысл такой. «Почему, говорят, заниженные задания нам давали?» И пошли, и пошли. Тут, мол, учеба — экспериментировать можно, а в бою за нынешние промахи кровью придется платить. Ну, а в конце концов выяснилось: просят, чтобы им разрешили подняться на западный склон той самой горушки.
— Да что они, — не выдержал Дмитрий Васильевич. — Там же будет все сорок пять, а то и пятьдесят градусов. А грунт — сплошные камни, гусеницам зацепиться не за что.
— Представьте себе, я то же самое говорил. Только смеются. Так, дескать, предельщики могут рассуждать. И что интересно, ополчились на нас и молодые и опытные танкисты. Так что это не просто юношеский задор.
— Ну, а Лукьянов что? — спросил я.
— Лукьянов молчал. Но, по всему видно, сочувствует ребятам.
Наступила пауза. Первым прервал ее начальник штаба:
— Надо выбрать лучший экипаж. Обычно в таких случаях добровольцев вызывают, а тут, как видно, все добровольцы.
— Какой ты быстрый, — смотрю на Хромова, — уже все решил.
— А что я тебя не знаю, Степан Федорович? Ты же мысли свои скрывать не умеешь. По глазам видно, идея танкистов тебе нравится. Сам уже обдумываешь, как ее лучше выполнить.
Не в силах удержаться от смеха, говорю ему:
— Ты, Дмитрий Васильевич, явно по ошибке в штаб попал. Тебе бы в цирке работать, мысли на расстоянии угадывать… А насчет экипажа, я думаю, лучше всего подойдет тот, где механик-водитель опытнее. Что вы думаете насчет Зайцева?