— Товарищ железнодорожник заверяет, что бронепоезд скоро ожидается. — Командир говорит тихо, преодолевая боль. Рукой держится за щеку. Потом обводит группу глазами, останавливает взгляд на мне. — Шутов, ваша задача захватить станцию. С вами пойдут Горобчик, Машера, Ваксман…
Станцией овладеваем без единого выстрела. Врываемся внутрь, открываем одну дверь за другой — в помещениях ни живой души. Но вот слышу зычный крик Машеры:
— Руки вверх!
Бросаюсь на голос. В крохотной комнатушке у телеграфного аппарата застаю испуганную девушку с поднятыми руками.
— Кто такая? — спрашиваю у нее с напускной строгостью.
— Лида, — отвечает она тихо, боясь шевельнуться.
— «Лида» — это не ответ.
— Говори как полагается, иначе застрелю, — кричит Машера. — Докладывай, где немцы?
— Не знаю, — расплакалась девушка. — Они сюда не заходили.
— Можете опустить руки.
Машера косо посмотрел на меня, но винтовку убрал.
Из короткого допроса узнаем, что девушка не местная. Немцы из озорства насильно привезли ее сюда из Белостока. У нее здесь нет ни родных, ни знакомых, и ей приходится жить прямо на станции.
— Вы партизаны? — спрашивает она. — Возьмите меня с собой.
Я ничего обещать не могу. Оставил ее с Горобчиком, сам с остальными возвратился к группе. Наши уже успели у двух рельсов вытащить костыли и затаились недалеко от насыпи.
Небо неожиданно потемнело. Разыгрался страшный буран. Вокруг нас слышались вой, рычание, визг. Казалось, к станции собрались все звери мира и терзают друг друга.
— Лезь сюда, — дернул меня кто-то за рукав.
Оглядываюсь — стрелочник приглашает под свой кожух.
«Молодец, — похвалил я про себя старика, — на нашу сторону перешел». Однако не упрекнуть его не могу, такой уж у меня характер:
— Ты, дед, белорус, а служишь немцам. Тебя за такое к стенке поставить надо.
Старик сердито зашипел:
— Голова без ума, что фонарь без огня! Почем знаешь, может, и я партейный!
— Как же так…
— А это не твое собачье дело! — в сердцах перебил он меня. — Ты, лоботряс, лучше вон туда гляди. Бронепоезд идет.
Я смотрю, но ничего не вижу. Только чуть слышу глухой гул рельсов. Постепенно он нарастает. Раздаются короткие, отрывистые гудки.
— Плачет. Водички просит, — объясняет стрелочник. — Пару без воды не бывает, а колеса без пара сил не имеют.
— Приготовиться! — подает голос командир.
Мы все — сплошное внимание. Сейчас паровоз наскочит на незакрепленные рельсы и свалится. Но гул почему-то медленно затихает. Неужели там обнаружили?..
Напрягаю зрение до боли в глазах и все же не вижу ни зги.
Поезд опять трогается, набирает скорость. И вдруг… скрежет, лязг железа, грохот! На нас обрушивается град щебенки и мерзлой земли. Сквозь снежную пелену замечаю, как поднявшийся на передние колеса паровоз кренится, валится набок и летит под откос, увлекая за собой бронированные площадки, вагоны, вывороченные рельсы и шпалы.