— Спасибо тебе и твоим людям за прекрасную реализацию этой задумки. Похоже, мы добились именно того, что хотели. Странник, Креидирн, у нас в руках, последние бойцы этой банды пойманы. Можем возвращаться в замок.
Раненый альв был перевязан, после чего все альвы, крепко связанные, были погружены на телеги. Телеги с трудом развернулись на дороге и тяжело и медленно направились обратно во Флернох.
Вдалеке за холмами раздался первый, гулкий и тяжелый раскат грома. В пыль дороги упали первые капли. По щекам привязанной к столбу на телеге Миэльори, смотревшей на лежавшего в телеге связанного и избитого Креидирна, текли слезы.
«Дорогой и любимый папашка мой!
Вопреки ожиданиям нашим, выяснилось намедни достоверно, что посевы наши не жуки потравляли, и не крысы, а пташки перелетные, гнездо у нас на поле свившие.
Более того, имею я твердые основания полагать, что дядюшка мой, здоровье и благополучие которого меня всё ещё беспокоят зело, о том гнезде знал и птах тех слушать любил, хотя и издали.
Гнездо я то разорил, дабы не принесло оно вреда еще большего. Птиц тех часть повытравил, часть выловил и в клетки посадил, где теперь и поют они, слух мой услаждая.
Однако беспокоюсь я, и весьма не безосновательно, о том, что птахи такие же разлететься могли по округе и далее и там себе гнезда свить числом немалым. Ежели позволить им в тех гнездах укрепиться и потомство вывести, то не только в деревне нашей, но и во всех окружных деревнях, твою особливо включаемо, так же посевы травить станут они с силой еще большей и последствиями непредсказуемыми.
Посему, полагаю я, что присутствие твое в доме нашем ныне же неотложным является, дабы имел я возможность тебе рассказать поболе о деле этом. Также хочу подарить тебе птах тех, что поймал я в клетки, ибо дюже они красивы и поют так, что заслушаешься. А передать их хочу не иначе как лично в руки твои, так как боюсь, что у кого другого могут они улететь по дороге, по недогляду али по умыслу.
Прошу тебя, приезжай немедля и отведай хлеб и соль в доме моем.
С любовью и ожиданием нетерпеливым, непутевый твой сынулька Жерар».
— Ну, где этот сарай?! Этот что ли? — услышал Гленард недовольный голос снаружи дома Тайной Стражи.
Дверь открылась, и в помещение ввалился запыхавшийся высокий толстый человек, истекавший потом в жаркий летний день. Гленард увидел мельком, что его привел Костис, оставшийся, однако, за дверью.
У гостя были коротко постриженные светлые волосы, круглое, блестящее от пота, лицо и пухлые губы. Одет он был в армейскую куртку, перепоясанную ремнем, едва сходившимся на круглом животе. На богатой, вышитой золотом, перевязи висел меч в дорогих ножнах, обитых змеиной кожей, перехваченной золотыми кольцами с гравировкой.