— Да, а когда потребовала денег я,
Он глянул дико, зарычал чудовищно.
На следующее утро Гелерт встал с рассветом и на завтраке за семейным столом отсутствовал. Он пошел на улицу Гермеса, свернул оттуда в переулок и дошел до табачной лавки. В такую рань она еще не была открыта и не оглашала окрестность своим собранием граммофонных пластинок, как весь день после открытия. Гелерт готов был проклясть этот граммофон (и так и поступил) — потому что как-то утром, когда он проходил мимо, тут крутился отрывок из «Дон Жуана», и он остановился послушать. Поглядывая при этом на дочь хозяина, он сам влез в донжуанское приключение, из которого, как оказалось, не было иного выхода, кроме как заплатить выкуп.
Толкнув незапертую дверь, он вошел в лавку. Если не считать запаха чеснока, сообщавшего, что семья завтракает, иных признаков присутствия людей не было. Но чеснок был хорошим индикатором, и Гелерт, возвысив голос, позвал владельца.
— Аристид, вот я, — сказал он. — Так на чем мы договорились?
Грек развел руками и пожал плечами:
— Мы говорили — тридцать фунтов?
— Двадцать. Больше я не заплачу.
— Но моя дочь скомпрометирована! Ни один настоящий грек на ней женится. Она ваша.
— Черта с два, — ответил Гелерт с заметной досадой. — Ладно, я на ней женюсь и брошу ее. После Рождества я возвращаюсь в Англию.
— Очень, очень плохо, — грустно и вежливо сказал Аристид. — Сколько вы предлагаете? Минуту, дайте перевести в драхмы. Да, я на это соглашаюсь. Двадцать фунтов. Отдайте мне деньги, если можно, и я их пересчитаю.
— Не могу я их дать вам сейчас, тупица вы этакий. Я должен обналичить чек моей сестры.
— Так у вас денег нет?
— С собой нет. И в любом случае вы должны подписать опровержение, что мы будто бы провели ту ночь… были вынуждены провести вместе. Вот оно, я рисковать не буду. Вы подписываете вот здесь — видите? И я прямо сегодня вечером принесу вам деньги, как только чек обналичу.
— Я не собираюсь ждать и ничего не буду подписывать, — просто и прямо сказал Аристид, — пока не увижу ваши двадцать фунтов у меня на столе перед моими восхищенными глазами.
— Вы только не думайте, прохвост этакий, что я вас обманываю! — сказал Гелерт.
Лицо его вспыхнуло, побелели костяшки на тонких и твердых дрожащих руках.
— О нет, нет. Вы меня не обманываете, я этого не допускаю, — сказал Аристид, приятно улыбаясь. — Дайте мне деньги сейчас, я знаю, что они у вас. Разговоры о чеке — чушь. Зачем бы вы приходили, если у вас нет денег? Я не верю, что вы пришли бы.