— Ну, так ты и не знаешь его так, как мы.
— Я с ним работаю уже три года, ты в курсе. Он мне… и не потому, что он твой отец, или еще какая-нибудь такая ерунда, но он мне очень нравится.
— Но он же не много знает, — сказала Миган. — Он же в смысле археологии просто старый чудак?
— Ну, не настолько, насколько можно подумать. Да, в некоторых вопросах он не силен, но у него есть представление, энтузиазм и — конечно же — воображение.
— Я бы сказала, что с воображением у него все в порядке, — усмехнулась Миган.
Они дошли до дома и сели в небольшом портике. К ним вышел Диш с подносом.
— Очень хорошо с вашей стороны, Диш, — сказала Миган. — Ждете на той неделе поездки в Эфес?
— Я не следую в Эфес, мисс Миган.
— Очень жаль. Почему?
— Мне был задан вопрос о моем мнении по поводу необходимости и целесообразности такой поездки, мисс. Оно состояло в том, что мне лучше остаться здесь, где от меня может быть польза.
— Вы не любите пикников, Диш?
— Не то чтобы я давал это заметить, но вы правы, мисс.
— Послушайте, Диш, а что, если я предложу вам передумать и поехать?
— Я соглашусь, мисс. Но это будет вопреки моем представлениям о наилучшем образе действий.
— Вы невыносимо загадочны. В чем дело, Диш?
— В мистере Армстронге, мисс. Я был воспитан в строгости, а старые привычки упорны, мисс. Пару раз уже я был — как бы это сказать — на грани, чтобы не ударить мистера Армстронга, и он это знает и меня провоцирует.
— Да, он назойлив. И мистер Дик так же думает, правда, милый Рональд? Но, Диш, я уверена, что мой отец вряд ли одобрит вашу идею бросить его с таким креном по борту.
— Я еще вроде как не выкладывал это сэру Рудри, мисс. Вопрос обсуждался с…
— С матерью? И что она?
— Сказала, что он самой ей всегда не нравился, мисс.
— Да, это так. Моя мать разбирается в молодых людях. Вот почему, Рональд, тебе придется пройти этого цензора до того, как мы сможем объявить о своей помолвке. Ты это понимаешь, мой мальчик?
Диш их оставил, и почти сразу пришел Гелерт и сел в ближайшее кресло.
— Отмыл рубашку? — без сочувствия спросила его сестра. — Я слыхала, тетя Адела чертовски трудную работу проделала, уговаривая власти посмотреть сквозь пальцы на твои художества. В Англии ты бы за такой удар человека ножом получил лет пятнадцать, мерзкий ты, грязный, слабоумный хныкалка-подлиза!
— Заткнись, — сказал Гелерт и встал.
— Куда ты собрался? — спросила Миган.
— В музей, конечно.
— Хватает же у тебя наглости. Езжай с ним, Рональд, и глаз с него не своди. Ему нельзя доверять.
Выдав этот сестринский комментарий окончания седьмого романа своего брата, она тоже встала и вышла. Гелерт уставился ей вслед, потом посмотрел через стол на Дика.