Миссис Брэдли села и прислушалась. Звук приближался к театру, судя по всему, вдоль Священного Пути. Слышно было, как поднялся сэр Рудри, потом раздался голос Александра Карри.
Потом Гелерт сказал:
— Отец, тот парень с собаками здесь. Что нам делать?
Весь отряд ощупью собрался посмотреть на собак. В лунном свете они были черны, как гончие ада, и их держал на поводке низкорослый коренастый человек, щелкая плетью, сверкающей тонкой нитью на фоне луны. Очевидно, о появлении собак были извещены все, кроме миссис Брэдли и мальчиков. Слышен был разговор на повышенных тонах, звяканье монет, бормотания, восклицания, потом человек двинулся к гавани, а отряд собрался возле собак, которых он привязал к дереву.
— Зачем они? — спросил Кеннет, держась за рукав миссис Брэдли.
— Их надо будет короновать, дитя мое.
— А зачем?
— Не знаю. Это обряд почитания одной из Артемид.
— Я думал, была только одна.
— Правда? — рассеянно спросила миссис Брэдли.
Она смотрела, как сэр Рудри зажег факел вроде того, с каким ходил в Элефсине, и поднял его над головой, разглядывая собак.
Это были мохнатые ворчащие твари, дикие и разъяренные. Миссис Брэдли, знающая пастушьих собак Греции, держалась поодаль и не отпускала Кеннета, который выказывал признаки желания погладить зверей. Сэр Рудри с факелом над головой, казалось, не мог решить, что делать дальше. Псы натягивали привязь и подпрыгивали. Вой тоски и ярости — тоски, потому что их единственный (как они знали) друг их бросил, и ярости, потому что им не нравился запах новых владельцев, — заполнял ночь и эхом отдавался в древнем городе. Было очевидно, что попытаться освободить собак означает рисковать жизнью, и круг постепенно отодвигался от бесящихся животных, вполголоса обсуждая нежелательность попыток провести религиозный обряд с их участием.
— Но кормить их все-таки надо, — сказал Дик. — Гуманными надо быть.
Он исчез в темноте и принес мясо.
— Ходил днем за этим в Сельчук, — пояснил он. — Похоже, что это мул. Вроде бы срок годности кончился, но не думаю, что псам оно повредит. Похоже, они выращены и рождены падальщиками.
Он накормил этим мясом собак, и некоторое время все прочие звуки отступили перед неаппетитным подтверждением, что верные создания пожирают куски мула и чуть ли не давятся в попытке все сожрать, пока не отобрали.
Пока они ели, Дик подался вперед и, рискованно полагаясь на то, что собаки заняты поглощением тошнотворного корма, осторожно потрепал их по плечам. Псы зарычали, давясь и глотая, дробя зубами добычу. Интересная, но не слишком приятная сцена.