— Залупился тогда, как ты говоришь, не он, а я. И было отчего, если вы кучу денег потребовали. Ну как тут вам морды не набить. Так меня бы разыскали и со мной бы счеты сводили. Логично?
— Командир, — не выдержал Женька, — ты с ним беседу ведешь как в приемной посольства. Дай я потолкую. Где сейчас Павел Базаров?
Зырянов до этого сидел в машине, свесив ноги на землю, сейчас же резко и быстро встал, вплотную подошел к рыжему, несильно толкнул в плечо, угрожающе переспросил:
— Где? Ну?
— На даче у Эдуарда Пилявина… Не убивайте!
Последнюю фразу Крашенинников почти прорыдал, слезы уже чувствовались в голосе, и Женьку это развеселило. Он хмыкнул, взглянул на Макарова, подмигнул ему и сказал:
— Уговорил, пока не будем убивать. Где эта дача, по какой дороге?
— Так по этой же. Точнее, не дача, а дом в деревне, там тесть с тещей жили, умерли уже, а дом остался.
— Если ты врешь… — начал было Женька, но коммерсант даже не дослушал до конца угрозу.
— Деревня Топчино, это от трассы еще километров двенадцать, зеленый штакетник. А чего мне врать? Я же понимаю: не отпустите, пока не проверите.
— Что там у нас, командир, еще на повестке дня? — Женька повернулся к Макарову. — Вопрос по Чечне, кажется?
Олег кивнул, сказал негромко:
— Но прежде я еще один вопросик ему задам. Кто такой Пилявин? Он был в ту ночь на трассе, когда я вам рожи чистил?
— Да.
— Это тот, которого я не стукнул?
— Он.
— Понятненько. Дальше продолжай допрос ты, Женя, у тебя это неплохо получается.
— Есть, командир. Итак, первый вопрос — по Чечне. Уточнять надо или и так все понял, кавказский пленник? Колись, каким образом ты смог выйти на Сокольцову?
Крашенинников, кажется, на самом деле удивился, растерянно захлопал глазами:
— На какую Сокольцову?
— На мать сержанта, документы которого оказались у тебя. Дурака не надо валять. Ты на днях у своего дома ожидал ее в машине, чтоб деньги забрать.
— Когда конкретно?
— В прошлый четверг.
— Не было такого. В четверг я с утра уехал по делам в Зеленоград и был там до вечера, кого угодно спросите!
— Нет, командир, наверное, надо его пришить. Врет и не краснеет. — Женька вытащил ТТ, покачал на ладони. — В четверг во второй половине дня вот этот самый «Москвич» стоял у твоего дома, ты сидел за рулем, потом в машину села и твоя жена, ты включил зажигание, тронулся… Будешь продолжать утверждать, что не помнишь такого?
Крашенинников поднялся с пенька, молитвенно положил руки на грудь:
— Чего мне помнить? Я был в Зеленограде, поехал туда электричкой, а «Москвич» стоял в гараже. Если только Тихонина никуда на нем не моталась. Но она мне об этом не докладывала.