Ее рука упала в мою. Я понял, что она не заснула. На сердечном мониторе загудел предупреждающий сигнал. Некоторое время никто не появлялся. Потом медленно открылась дверь. Вошедшая медсестра выключила монитор, погладила маму по голове и сказала: «Она ушла».
Я похоронил ее рядом с отцом, рассчитался с подельниками и позвонил Гарри, который пристроил меня на юридические курсы. И пока Артурас не приставил мне пистолет к спине в закусочной «У Теда», ни разу не оглядывался назад. Жизнь мошенника оставил далеко за собой. И теперь был рад. Рад тому, что все эти воровские ухватки по-прежнему со мной.
Гарри фактически спас меня в тот день, когда предложил работу. Взял мою судьбу в свои руки, полностью перевернул всю мою жизнь. И мне почему-то казалось, что он до сих пор чувствует за меня ответственность.
Рев автомобильного сигнала откуда-то с улицы вернул меня обратно в нутро лимузина. Окна были настолько глухо затонированы, что я совершенно не понимал, где мы находимся.
Через несколько минут я решил, что мы направляемся к югу, в сторону Бруклина, и вскоре лимузин и впрямь свернул на съезд к тоннелю Бруклин – Бэттери. Я по-прежнему называю его Бэттери, хотя недавно его переименовали в туннель Хью Кэри, в честь бывшего губернатора Нью-Йорка. Отец частенько говаривал, что Кэри – добрый католик. Похоже на правду – детишек у него было аж целых четырнадцать.
– Куда едем-то? – спросил я.
– В Шипсхед-Бэй, – отозвался Артурас.
Неплохо знаю эти места. Совсем неподалеку оттуда, где я вырос. Одноименный заливчик отгораживает бруклинскую часть района от бывшего острова Кони-Айленд. От океанского берега, вдоль которого длинной вереницей протянулись разгульные кабаки в советском стиле, вглубь уходят тихие жилые кварталы. Ехали еще минут тридцать, пока не зарулили на площадку на задах авторемонтной мастерской на углу Грейвсэнд-Нек-роуд и Восемнадцатой Восточной улицы. На другой стороне площадки стоял старый складской ангар.
– Давайте за мной, – сказал Артурас.
Мы вылезли, я огляделся по сторонам. Жилые дома и офисные здания, закрытые с пяти вечера, стояли здесь вперемешку. Тихая улочка, тем более в такое время суток. Слегка оскальзываясь на изморози под ногами, направились к стальной двери – входу в ангар, предназначенному для тех, кто прибыл на своих двоих. Дверь вела в большой прилично обставленный офис. Вдоль одной из стен стояли два диванчика, напротив – телевизионная панель на стене. Панель была включена – какой-то новостной канал. Ведущий выступал на фоне вида на Гудзон. Бегущая строка внизу экрана сообщала, что спасатели приступили к извлечению тел с грузового судна под названием «Саша», затонувшего здесь со всем экипажем в субботу вечером. Говорилось также, что судно и часть экипажа уже обнаружены, но выживших среди них не оказалось. Если верить ведущему, факт об обнаружении затонувшего судна представлял собой хорошую новость для едущих на работу, поскольку выяснилось, что обломки уже не представляют опасности и теперь можно опять открыть для движения Холланд-тоннель. Ведущего, судя по всему, больше заботили проблемы уличного движения и утренних пробок, чем судьба погибших и их родственников. Явно не уроженец Нью-Йорка – у нас тут к родным так относиться не принято.