У нее был такой умиротворенный вид!
– Сукин ты сын, – негромко произнесла Кристина, чтобы не разбудить дочь. – Ей просто повезло. Ее чуть не убили! Ты поставил ее жизнь под угрозу – ты и эта твоя фирма!
– В жизни не поставил бы ее под угрозу! Она – самое важное, что…
– И все-таки поставил! Стоит мне только подумать, что с ней могли сделать…
– Крисси, я люблю тебя и люблю Эми.
– Этого мало, Эдди. Вся эта твоя жизнь, все эти твои клиенты – все это слишком опасно. Я не могу пойти на такой риск. Это будет нечестно по отношению к Эми. – Она молча встала, покачивая головой.
– Да никакие это были не клиенты!
– А мне плевать! Они похитили нашу малышку. Никогда тебе этого не прощу.
Я не нашелся, что ответить.
Кристина посмотрела на нашу дочь, все еще мирно спящую в кресле.
– Она так устала. Мы обе устали, Эдди. Можешь ее разбудить. Она так ждала. Я пока схожу за медсестрой.
Утерла слезы платочком, повернулась и вышла за двери. У меня возникло чувство, что уходит она не просто из моей палаты. К нашему браку она тоже повернулась спиной, навсегда.
– Эми! – позвал я.
Она проснулась, тут же кинулась ко мне. Я обнял ее так, как никогда не обнимал прежде. Плевать на боль в спине и плече – сел в кровати и принялся осматривать ее, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, что нигде нет синяков, порезов, царапин. Но Эми не дала себя долго осматривать. Ее тоненькие ручонки обхватили меня за шею, и она стиснула меня изо всех своих силенок, окутав своим восхитительным ароматом – непередаваемой смесью запахов шампуня, карандашей, джинсы и жевательной резинки.
– Ну вот мы и вместе! Ну вот мы опять вместе! – повторял я.
Потом Эми меня наконец отпустила, присела на краешек койки рядышком со мной, взяла меня за руку.
– Папа, это покажется тебе немножко странным, но я хочу подарить тебе новую ручку, – серьезно сказала она.
Опять заключив ее в объятия, я сказал ей, что ручка – это все ерунда. Что мне не важно, что там была за надпись – что я люблю ее больше всего на свете и ни за что теперь с ней не разлучусь. Никогда.
Сказал, что пусть больше не беспокоится.
Что теперь она всегда будет в безопасности.
* * *
В ту ночь обычные сны с Ханной Тубловски, привязанной к кровати Беркли, мне не снились. Впервые с тех пор как я нашел ее, мне удалось заснуть, не видя перед собой ее лица.
Где-то через неделю я почувствовал себя достаточно прилично, чтобы серьезно поговорить с Кеннеди. Агент лежал в соседней палате – досталось ему изрядно, но, несмотря на все опасения, что он вот-вот отправится к праотцам, все-таки понемножку выкарабкивался. С учетом того, что произошло, я и сам еще легко отделался – довольно серьезное сотрясение и четыре треснувших ребра, не считая отдельных ушибов и глубоких порезов. Я рассказал Кеннеди о том, что со мной приключилось, хотя и далеко не всё. Гарри полностью подтвердил мой рассказ – выручил меня, как всегда. Кеннеди долго извинялся и даже взялся меня поддержать, когда его коллеги явились меня допрашивать. Джимми передал им помеченный миллион через своего адвоката – еще два оставил себе, а один приберег для меня.