— И что мне с тобой делать, Кайсар? — притворно вздохнув, спрашивает он. — Ты словно заноза в заднице, тонкая такая, острая и зазубренная, зудит, дёргает, болит, садиться не даёт, и вытащить нельзя.
— Оставить меня в покое, лейтенант, — отвечаю я, судорожно сочиняя себе непробиваемое алиби.
— Даже не надейся, — он сдвигает шляпу на затылок. — я всегда буду поблизости. Стоять у тебя за спиной, дышать тебе в затылок, ожидая того момента, когда ты лоханёшься по-крупному. Совершишь непростительную оплошность. Такую вот монументальную ошибку, — он показывает, какой просчёт я обязательно совершу.
— И ты её допустишь, поверь моему опыту, Кайсар, ты её совершишь. Непременно. Без всяких сомнений. Железно. Стопудово! — он жизнерадостно хохочет.
— За что такая нелюбовь, начальник?
— Догадайся.
— Я тоже от тебя не в восторге, лейтенант…
Он достаёт плоскую коробочку коммуникатора, раскрывает, пристально вглядывается в небольшой экранчик.
— Ладно, умник, — говорит лейтенант после непродолжительного молчания, — а скажи-ка ты мне, детектив, где ты был, скажем, двадцать минут назад?
— Здесь и был, — отвечаю я, — пил водку. Шлегель подтвердит. Угостил меня Папаша за то, что я ему помогал стены сверлить. Под картины.
— А пыль, значит, от бетонного покрытия.
— Точно так, начальник, сверло попалось тупое.
— И царапина на щеке от отколовшегося осколка.
— Вы чертовски догадливы, лейтенант.
— А если мы спросим у Папаши…
— То старина Шлегель подтвердит мой рассказ…
— и…
— И никаких больше «и» лейтенант. Меня в чем-то обвиняют? Предъявите постановление о задержании. Нет? Ордер на осмотр, выемку, обыск. Тоже нет? Тогда до свидания, лейтенант!
— Па-а-а-па-а-а-ша-а-а! — кричит лейтенант, растягивая гласные.
Шлегель протискивается в подсобку, бочком-бочком обходит лейтенанта, прямо не смотрит, косит глазом, словно породистый конь, только всхрапнуть остаётся для полноты образа и копытом ударить.
— Дружище, — просит лейтенант, — принеси-ка ты нам пива, прохладного, но не холодного, в больших таких кружках, самых больших, какие у тебя найдутся и чтобы были они запотевшие, со слезой, и не местного, стефанийского и, упаси тебя боже, не санкаранского. А принеси ты нам, Папаша, настоящего земного, тёмного ирландского, — лейтенант заговорщицки подмигивает Кайсару. — Говорят тёмное пиво у тебя отменное.
— Что вы, почтенный господин, — смущённо отвечает Шлегель. — Разве можно у нас найти земное-то пиво? Разорительно и не по чину нам такая торговля. Одна пошлина чего стоит!
Лейтенант иронично вздёргивает левую бровь.
— А не обманываешь ли ты нас, братец? — спрашивает лейтенант задушевно, — не дуришь ли ты нас, не вводишь ли нас в заблуждение? Намедни завтракал в твоей харчевне мой осведомитель, так он весьма нахваливал именно этот сорт пива.