Я не помышлял ни о каких письмах, но Зим неожиданно назвал и меня. Я прикинул, что сейчас не время заговаривать с ним об увольнении — зачем давать ему повод для вздрючки у всех на виду, лучше подождать и обратиться к нему в штабе. Я был здорово удивлен, когда услышал свою фамилию. Подбежал и получил письмо.
И тут удивился еще сильнее — письмо было от мистера Дюбуа, моего преподавателя Истории и Философии Морали. Такого я ожидал меньше, чем письма от Санта-Клауса!
Когда я прочел письмо, мне все еще казалось, что это ошибка. Проверил адрес и убедился, что письмо все же адресовано мне, написано для меня и никого другого.
«Дорогой мой мальчуган!
Наверное, следовало написать тебе раньше, чтобы выразить мое удовольствие и гордость — ведь ты не только пошел служить, но пошел служить туда, где служил я сам. Однако это не было удивительно мне: я ждал от тебя такого поступка — исключая разве что выбор рода войск. Такие плоды наша работа приносит не часто. Они могут быть гордостью для всякого учителя. Мы вынуждены перемывать груды гальки и песка, чтобы найти самородок, но такая находка воздает нам сторицей!
Сейчас тебе, должно быть, уже ясно, почему я не написал сразу. Множество молодых людей отсеиваются при начальной подготовке — и совсем необязательно натворив что-нибудь серьезное. Я ждал (у меня свои каналы для получения сведений), что ты не преодолеешь перевал (как нам всем знаком такой перевал!), и хотел быть уверен, что теперь ты продолжишь службу до конца — если не помешает болезнь либо несчастный случай.
Сейчас для тебя настала самая трудная пора — не физически, физические трудности ты уже прошел, но самая трудная духовно. Глубокие духовные изменения, переоценка ценностей необходимы для превращения потенциального гражданина в реального. Или, вернее сказать, ты уже прошел сквозь самое тяжелое, и дальнейшие препятствия — чем дальше, тем выше, — ты одолеешь. Перевал твой пройден — зная тебя, парень, я думаю, что выждал достаточно, чтобы быть уверенным в этом, в противном случае ты был бы уже дома.
Добравшись до этой духовной вершины, ты чувствуешь нечто новое. Возможно, ты не можешь найти подходящих слов для этого (я на твоем месте не мог). Раз так, ты, наверное, позволишь своему старшему товарищу подсказать тебе эти слова. Высшее предназначение любого мужчины — заслонить своим бренным телом любимый дом от такого несчастья, как война. Слова эти, конечно, принадлежат не мне, о чем ты, возможно, догадался. Основные истины не подвержены действию времени, и, несмотря на все изменения в нашем мире, человеку вовсе не обязательно формулировать их заново. Эти истины непреложны где бы то ни было, для всех людей, времен и народов.