Ночной кошмар всегда поначалу прикидывается чем-то другим. К примеру, мне может присниться, что я солдат, служу в какой-то далекой стране и вдруг замечаю, что джунгли, по которым я иду, покрываются снегом. Вскоре окружающая меня листва становится обледенелой, а ветер швыряет мне в лицо снежную крупу. Потом я слышу за спиной скрежещущий голос, произносящий: «Ты говорил, что к этому времени мы попадем в безопасное место». Я оборачиваюсь и вижу мужчину с всклокоченной бородой, одетого в потертые шкуры. Лицо у него непременно бледное, обмороженное, глаза холодные, отчаянные. За ним стоит череда старых деревянных фургонов и толпа изможденных, оборванных людей, и все они смотрят на меня. «Не стоило нам идти этим путем, — произносит мужчина. Он подступает ближе, у него суровое лицо. — Это ты виноват! Мы погибаем из-за тебя».
И я чувствую, что не в силах вынести взгляды этих людей, гнев бородача. Я разворачиваюсь и бегу в лес, взрывая ногами снег и проламывая корку наста. И слышу, что бородач гонится за мной, слышу, как под его ногами хрустят сухие ветки. Во сне я спотыкаюсь и падаю лицом в снег. Холод остужает меня, и я просыпаюсь — с гулко бьющимся сердцем.
Если сегодня мне и снился этот сон, он меня по крайней мере не разбудил. Я плетусь, точно зомби, в уборную. Потом принимаю душ, бреюсь, одеваюсь, медленно и машинально. Потом закуриваю первую утреннюю сигарету. И спускаюсь вниз, чтобы позавтракать.
Отель утром кажется светлее и просторнее. Следов присутствия каких-либо постояльцев — кроме меня — по-прежнему не наблюдается, хотя из двери рядом со стойкой портье доносятся запахи только что приготовленной еды. И старика, с которым я вчера разговаривал, тоже нигде не видать. На буфетной стойке в столовой обнаруживается на редкость богатый выбор блюд, их обилие несколько подрывает мою уверенность в том, что в отеле никто, кроме меня, не живет. Я насыпаю в миску кукурузных хлопьев, беру стакан апельсинового сока, прихватываю еще одну тарелку — с чем-то поджаренным — и большую чашку кофе.
Покончив с завтраком, я покидаю тихую столовую и выхожу на улицу. День солнечный, но по небу бегут мелкие облака, отбрасывая серые тени. От этого зеленые склоны далеких гор кажутся насупленными, словно сердятся на меня за какую-то провинность, о которой я не догадываюсь.
Выезжая с парковки на улицу по гравийной дорожке и вслушиваясь в привычное, успокоительное урчание мотора, я замечаю темноволосую девушку. Ей лет семнадцать-восемнадцать — короткая стрижка, опрятная яркая одежда. Девушка провожает взглядом мой «корвет» и продолжает смотреть ему вслед, пока не становится маленькой и почти неразличимой в зеркальце заднего обзора. Обычная провинциальная девчушка, зазевавшаяся на странную машину из тех, что встречаются только в больших городах.