— Точно не помню. Пойдемте в мой кабинет, я посмотрю сделанные тогда записи.
Я следую за ней в смежную комнату, мы подходим к одному из компьютеров.
Посмотрев на экран, она говорит:
— Да, пальцами ног я тоже занималась. Две крошки покрытого гудроном гравия, почти наверняка попавшие под ногти с поверхности шоссе, больше ничего. Могли быть и другие следы, но их вымыло дождем.
Я киваю.
— А какие-нибудь вмятинки на подошвах ступней, говорящие о том, что она шла босиком по дороге?
— В моих заметках о них ничего не сказано, но я, собственно говоря, подошвами особо и не интересовалась. — Джемма хмурится. — Дорога была мокрая, так что какие-то вмятинки наверняка могли появиться, как у человека, вышедшего из-под душа. Я посмотрю еще раз. На подошвах могли остаться и проколы от мелких камней.
— Хорошо, а токсины в крови? — спрашиваю я, а затем смущенно улыбаюсь. — Простите, я, наверное, взял слишком официальный тон. Плохо спал этой ночью. Обычно со мной дело иметь легче.
Джемма одаривает меня мгновенной улыбкой, затем отворачивается к экрану компьютера.
— Это не редкость, — говорит она. — У меня тоже с утра такое бывает. Похоже, при лабораторном анализе в крови ничего странного обнаружено не было.
— Черт. Очередная хорошая теория отправляется в мусорную корзину.
— Дайте мне номер вашего телефона, я позвоню, как только осмотрю ступни еще раз, — говорит она, отрываясь от экрана.
— Вы часто работаете по воскресеньям?
Она пожимает плечами, кончиками пальцев отводит за ухо прядь волос:
— Вообще-то я работаю в разные смены, но, если в больнице случается запарка, выхожу и в воскресенье.
— Не очень это приятно, верно?
— Не знаю, во всем есть свои плюсы. — Она встречается со мной взглядом, но быстро отводит глаза в сторону и говорит: — Так или иначе, дайте мне ваш номер.
— Конечно. Собственно, давайте обменяемся номерами, чтобы я мог позвонить, если у меня вдруг возникнут другие вопросы.
Мы записываем телефонные номера на листочках бумаги, обмениваемся ими.
— Если мой телефон отключен, значит, я веду допрос, — говорю я, уложив листок с ее номером в карман. — Оставьте сообщение, и я перезвоню.
— Хорошо. Я позвоню через пару часов.
Я невольно улыбаюсь во весь рот:
— Это будет замечательно, спасибо. Стало быть, до скорого.
Она машет мне рукой:
— Всего доброго.
Пока я иду к окружной тюрьме, некий голос, звучащий в глубине моего сознания, указывает, что никаких рамок с фотографиями на ее столе нет, а обручальное кольцо на руке, которой она коснулась волос, отсутствует. Впрочем, сейчас меня ожидают дела посущественнее.