— А я вот как раз по полицейским делам к вам и пришел. Или вроде того, — добавляю я. — Один человек упомянул несколько фактов, связанных с историей города, и я подумал, что мне стоит проверить услышанное. Кстати, вы не помните, не появлялся тут белый мужчина лет двадцати с чем-то, худощавый, вот такого примерно роста, с короткими темными волосами и темно-синими глазами? Скорее всего, он был один.
Женщина ненадолго задумывается, потом качает головой:
— Посетители-одиночки у нас появляются редко, как правило, это люди немолодые, желающие проникнуться «атмосферой» здешних мест.
— Ладно, я просто так спросил, на всякий случай.
— Если будут другие вопросы, сынок, кликните меня, постараюсь ответить.
Я благодарю ее и начинаю осматривать стеклянные стенды и обрамленные фотографии, заполняющие три зала музея. На первом стенде — модель вереницы фургонов.
«Наш город основан сотней людей, пришедших в густые леса у реки Святого Иоанна, чтобы найти место, где они могли бы спокойно жить и охотиться. Их возглавляли Сэмюэль Парнелл и Натан Ларош из „Лесопильной и горнорудной компании L&P“», — сообщает прикрепленная к витрине табличка.
Согласно комментариям к потрепанному дневнику того времени, целая череда мелких неудач помешала быстрому продвижению этих людей, и, когда они находились еще далеко от реки, наступила зима.
«Наши предки разбили лагерь, рассчитывая переждать холодные месяцы. Однако спустя недолгое время снег и лед, оскудение припасов и сильные морозы, от которых страдали поселенцы, погнали их дальше на юг, — гласит табличка, закрепленная рядом с парой ветхих кожаных перчаток. — Ко времени, когда стали заметны первые признаки весны нового, 1806 года и было решено основать поселение на месте, которое стало затем Уинтерс-Эндом, из спутников Парнелла и Лароша осталось только шестьдесят человек».
В следующей стеклянной витрине — пара предметов старинной одежды, старая карта, выцветшая купчая на землю и модель города, каким он был в самом начале. Похоже, тем шестидесяти пришлось потрудиться, вырубая лес, строя мельницу, дома и церковку, посвященную Святому Франциску. В следующей витрине покоится еще один костюм и мушкет, а на табличке написано, что находка мушкета и скелета в полусгнившем кожаном костюме индейца положила начало слухам об уничтожении местного индейского племени французскими либо британскими солдатами.
Приятно убедиться в том, что истории о призраках, слышанные мною в детстве, имеют под собой хотя бы одно шаткое основание — реальный факт. Я читаю дальше. «Чарльз Райланд — по-видимому, он был одним из самых влиятельных первых поселенцев — способствовал дальнейшему распространению этих слухов, поскольку, расчищая свою землю от леса, обнаружил на одном из участков множество костей».