В Уинтерс-Энд я приезжаю уже довольно поздно, однако, повинуясь внезапному порыву, сворачиваю к церкви Святого Франциска. Окидываю взглядом это простое, в стиле девятнадцатого столетия, здание. Как я заметил еще вчера, кладбище при церкви маленькое — участок муравчатой земли, пара одиноких деревьев, гравийная дорожка. Двери церкви чуть-чуть приоткрыты — настолько, чтобы дать возможным посетителям понять, не выстуживая церкви, что в нее можно зайти.
Медальон, который я придерживаю ладонью в правом кармане, становится, пока я иду к церкви, все более горячим. Я подумал было, что он просто заимствует мое телесное тепло, но вдруг перед глазами у меня все расплывается и я снова вижу на церковном дворе женщину. Черные волосы, бледное лицо, теперь уже не размытое темнотой.
Я вижу, что это она, женщина с фотографии, по-прежнему облаченная в полуистлевший саван. На этот раз она указывает рукой куда-то на юг, и глаза у нее умоляющие. Взглянув в ту сторону, я вижу только дома и верхушки ближних к городу деревьев.
А когда я оборачиваюсь, ее уже нет. Нервы мои только что не искрят, как провода под током, меня бьет дрожь, никакого отношения к сырости не имеющая. Я торопливо иду по дорожке, встревоженный тем, что мне снова начали являться видения. Именно галлюцинации одолевали меня перед нервным срывом — это вырывались на поверхность страхи, подтачивавшие корни моего сознания.
Дойдя до дверей церкви, я останавливаюсь, мне ужасно не хочется переступать ее порог. «Ты же неверующий, — говорю я себе. — Что ты здесь делаешь?» И, не найдя достойного ответа, я просто поворачиваю ручку двери и вхожу.
Войдя, я различаю внутри лишь одну фигуру, преклонившую колени перед простым алтарем. Я медленно иду по проходу — мы ведь всегда бессознательно стараемся производить в храме как можно меньше шума, как будто Бог спит где-то за стенкой и очень рассердится, если его разбудят.
Подойдя поближе, я узнаю всклокоченные волосы и выцветшую одежду коленопреклоненной женщины. Я уже видел ее сегодня утром в лесу.
Услышав мои шаги, она оборачивается и говорит:
— Вы все же пришли. Я предупреждаю всех, но никто меня не слушает.
— О чем вы?
— Вы пришли, чтобы помолиться о прощении, в котором нуждается ваша душа.
Я не возражаю; у меня такое чувство, что, если я начну спорить с ней, она только разозлится.
— Почему вы сказали утром, что случившееся с Гарнером — дело рук дьявола?
Глаза женщины словно бы обращаются на что-то, находящееся за моей спиной, и она совершенно спокойно отвечает:
— Дьявол пришел за нами. Наш город тонет в пролитой крови, а единственное, чем дьявол вознаграждает наши грехи, — это вечное проклятие.