Но Давлят понял, кто Иоганн теперь, — не надо расспрашивать, и порывисто обнял его.
— В одних рядах, значит? Друг, камарад! — взволнованно вымолвил он. — Ты, наверное, не представляешь, как это здорово.
— Немного понимаю, — улыбнулся Иоганн. — Я с вами за свой народ тоже. Как было говорено, гитлеры придут и уйдут, а германский народ остается. Сам Гитлер не уйдет, его надо побить. — Иоганн опять улыбнулся. — Я дам вам, товарищ С., сведения, как лучше бить сегодня по этот боевой приказ, — кивнул он на бумагу, которую Гуреевич вернул Давляту.
Втроем они прошли в блиндаж, и Иоганн, склонившись вместе с Давлятом над картой, показал те исходные позиции, на которые надлежит выйти отряду. Атаковать, сказал он, придется эсэсовский батальон, поддерживаемый двумя легкими танками и четырьмя самоходными орудиями. Батальон расположен поротно, тремя линиями, танки и орудия находятся между первой линией и второй.
— Эх, нам бы одну-две самоходки или танк, устроили бы мы фашистам концерт, — сказал Давлят, закуривая самокрутку.
— А что, можно иметь. Давайте мне пять партизан, такой, который может танк управлять, и будет у нас танк и самоходный орудие. Если есть еще немецкая форма, будет совсем даже хорошо.
— Формы-то два тюка, но ты расскажи, как возьмешь, — сказал Гуреевич.
— Это… ночью все кошки серые, — засмеялся Иоганн.
— Ну-ну? — нетерпеливо поощрил его Давлят, сразу догадавшись, что Иоганн надумал, и желая уточнить детали. «Умница! — восхищенно подумал он. — Здорово получится!»
Иоганн сказал, что они, он и бойцы, проберутся к орудиям и танкам, будут держаться возле, а потом, когда начнется наша неожиданная для гитлеровцев атака, воспользуются моментом и уничтожат экипажи танков и орудий, займут их место.
— Пятерых тебе для такого дела будет мало, — качнул головой Гуреевич.
— Давайте десять, — сказал Иоганн. — Только такой, который умеет водить и стрелять из танковой пушка. Есть такой?
— Найдем! — хлопнул Давлят его по плечу от избытка радостных чувств.
Через час старшина Егоров обмундировал отобранных бойцов. Он и сам шел с ними, нацепив на себя фельдфебельский мундир. Давлят и Гуреевич переговорили с каждым уходящим. Иоганн, вызвав негромкий добродушный смех, весело сказал: «Пойдем это… гусем» — и бойцы потянулись за ним вереницей, растворились в зыбкой ранневечерней темноте.
Перед тем как выступать отряду, Давлят пошел в блиндаж, в котором жили дзед Юзеф, Августина и Тарас. Султан спал на сеннике Августины. Девушка лежала рядом с ним с открытыми глазами, а дзед Юзеф и Тарас, сидя на чурбаках, сучили дратву. У их ног были навалены в кучу пар пятнадцать сапог и ботинок, которые старик взялся ремонтировать.