Вечер уже ронял тени, однако июльский зной еще держался. Давлят не выходил из комнаты, наблюдая за гостем, который сидел с хозяевами на веранде, в открытое окно. Гость попросил разрешения снять гимнастерку и остался, как и Максим Макарович, в майке. Когда Наташа внесла гимнастерку в комнату и повесила ее на спинке стула, Давлят спросил:
— Кто этот человек?
— Папин друг, — коротко ответила Наташа.
— Понял, что друг. Кем работает?
Наташа кивнула на гимнастерку:
— Разве не видишь?
— Да я, чудачка, про должность спрашиваю, про звание!
Наташа засмеялась.
— Ну, если ты, такой дылда, не знаешь, что за звание, то откуда же знать девчонке? — не без кокетства спросила она.
— Давлят! — позвал в это время Максим Макарович и, когда он вышел, сказал: — Знакомься. Николай Петрович Тарасевич, майор. В боях с Ибрагим-беком командовал нашим полком и хорошо знал твоего отца.
— Отличным комиссаром был наш Султан Сафоев, — сказал Николай Петрович, не сводя с Давлята чуть выпуклых серых глаз.
— Садись, — показал Максим Макарович на стул рядом с собой, против гостя. — Николай Петрович служит в штабе Среднеазиатского военного округа. Видел его ордена? Один из них получил вместе со мной за разгром Ибрагим-бека…
Давлят встретился взглядом с гостем, тот ласково улыбнулся. А Максим Макарович говорил:
— Он приехал отбирать кандидатов в курсанты Ташкентского военного училища. — И, положив руку Давляту на плечо, закончил: — Хочет, чтобы пошли такие львята, как наш комиссар-заде.
Давлят встрепенулся. Такой неожиданный разговор озадачил его. Он понимал, что с ним не шутят, но не знал, как ответить. Разве можно прямо сейчас сказать определенно «да» или «нет»? Хотя стать военным — это и есть его тайная мечта, семена которой заронил перед смертью отец, да и он, Максим Макарович, тоже, но разве правильно будет ответить, не посоветовавшись с ним еще раз? А что скажет Оксана Алексеевна? Она ведь может обидеться, что не спросили ее, и будет конечно же права. Но если промолчать, что подумает майор? Может сказать: «Нерешительные нам не нужны»…
Однако майор сам спас Давлята от этих трудных раздумий.
— Пусть как следует подумает, — сказал он, приглаживая ладонью свои редкие желтоватые волосы.
— Пусть, — согласился Максим Макарович. — Как говорится, семь раз примерит, один раз отрежет. Только помню, что и отец его мечтал стать военным…
— Он и мне говорил, что быть военным почетно, — осмелел Давлят. — Только смелый и честный, упорный и твердый может быть достойным этой профессии…
— Правильно, — вставил майор.
— Молодец! В каком уголке сердца ты таил мудрые мысли? — восхищенно произнес Максим Макарович.