— Недаром просят всевышнего не разлучать с первым супругом… Что, обижает?
— Ох, и не спрашивайте, соседушка! Всему-он виной, Шо-Карим… Он, он! — всхлипнула Бибигуль. — Его бы убили вместо отца Давлята!
От ее слов, от ее тона, Саиду-Бегим продрал по коже мороз. Она отступила на шаг и, схватившись за голову, пробормотала:
— Да простит ее бог…
А Бибигуль уже вновь голосила по сыну, и не было слов, могущих утешить ее. Судьба обошлась с ней безжалостно, отняв всех, кого любила, с кем связывала все свои лучшие мечты и надежды.
В тот вечер — это было весной тридцать первого года — Султан Сафоев вернулся домой много позже обычного и, как ни старался, не смог скрыть от жены своей тревоги.
— Что припозднились, отец? — спросила Бибигуль.
— Партсобрание было, — ответил Сафоев.
— Испортил кто-нибудь настроение?
Он поднял глаза и сказал:
— Плохие новости, Бибигуль…
Он подумал, что лучше выложить разом — хочешь не хочешь, открыться придется. А у нее оборвалось сердце, и она едва слышно выдавила побелевшими губами:
— Что?..
— Банда Ибрагим-бека перешла границу.
— Когда?
— Утром.
— Утром… — повторила Бибигуль, не услышав своего голоса. — Что же теперь будет?
— Центр принимает необходимые меры, — сказал Сафоев, и эти казенные слова вроде бы несколько успокоили жену.
— Значит, до нас не дойдет? — спросила она.
Сафоев невольно рассмеялся, обнял ее и сказал:
— Простушка моя! Да неужто взаправду думаешь, что позволим этому подлецу конокраду бесчинствовать в нашем доме?
Но сердце мужа билось отрывистыми, неровными толчками, а голос прозвучал слишком бодро, и Бибигуль, отстранившись, вздохнула:
— Не знаю…
— Все будет хорошо. Чтобы скорее остановить его и разбить, из партийных и советских активистов создаются добровольческие отряды, которые будут действовать вместе с красноармейцами.
— Значит, красноармейских сил не хватает?
Сафоев на миг растерялся. Бибигуль не сводила с него напряженного взгляда. От нее не ускользнуло его замешательство, и, понимая это, он подыскивал наиболее убедительный ответ.
— Знаешь, — начал он осторожно, как бы взвешивая в уме каждое слово, — Ибрагим-бек должен еще раз понять, что против него сам народ, что все его ненавидят… весь народ, понимаешь?
Бибигуль готова была задавать еще и еще вопросы, на которые пришлось бы отвечать прямо, без утайки, но тут с книжками и тетрадками под мышкой вошел Давлят и своим появлением выручил отца. Сафоев обернулся к нему.
— Где ходил, сынок?
— У Шарифа был, учили уроки.
— Молодец! Садись, теперь будем ужинать.
— Нет, я уже ел, — сказал Давлят, глядя на мать: он редко видел ее такой расстроенной.