— Точно, Петя, — усмехнулся Давлят и прибавил: — С твоей помощью скоро стану заядлым курильщиком.
— Письмо вас огорчило?
Давлят только теперь заметил, что смял письмо в кулаке, и, сунув кулак в карман, чуть растягивая слова, ответил:
— Не-ет, брат, дру-угое…
— Что-нибудь случилось?
— Не-ет… — опять протянул Давлят. — Просто не понравилось мне содержание. Взрослые люди, а думают, будто воюю я один и должен беречь только себя. Что ни строчка — берегись, берегись…
— Так все родные такие, товарищ лейтенант. Вот возьмите мою мать…
— Мать — это дело другое, — перебил Давлят и сказал: — Оставим, не до разговоров сейчас. Утром комиссар придет. — Он стал натягивать полушубок. — Пойду проведаю ребят. Если понадоблюсь, начинай искать с третьего взвода.
Долго ходил Давлят по землянкам и окопам, побывал во всех отделениях и вернулся выбившимся из сил, расстроенным пуще прежнего. Верно, видать, говорят: «Пришла беда — отворяй ворота». Пока выслушивал разнос полковника да копался тут в своих переживаниях, трое бойцов — Самеев, Пархоменко, Казарян, — отправленные старшиной на кухню, за горячей пищей для роты, куда-то запропастились. Четвертый час не возвращаются, хотя обернуться должны были… ну, минут за сорок… за час, наконец, не больше!
— Давай связь! — прохрипел Давлят Семенову и звонил до света всюду, куда мог, но ничего не узнал.
Никогда в жизни Давлят не чувствовал себя так скверно, как в эту ночь. Вновь стала мучить мысль, что он никуда не годный, дрянной командир.
Семенов глядел на него с сочувствием. «Надо же, — думал он, — так измениться за одну ночь, будто высушила лихорадка», — и, не находя ничего другого в утешение, молча подвинул Давляту, который в эту минуту склонился над рапортом комбату, свой расшитый шелком кисет и вышел из землянки.
Давлят отложил планшет и карандаш, взял затекшими пальцами кисет, просыпая махорку, свернул цигарку; пока закурил, сломал несколько спичек. Из задумчивости его вывел голос Пети Семенова. Вбежав, он крикнул:
— Комиссар!..
Обдало морозным воздухом.
Давлят бросил цигарку на земляной пол, затоптал ее и, быстро надев полушубок, выскочил навстречу комиссару. Мартынов был в двух шагах. Вытянувшись, Давлят хотел было отрапортовать, но комиссар жестом показал, что не надо, и спросил:
— Как дела, товарищ Сафоев?
— Плохо, — удрученным голосом произнес Давлят, продолжая держать руки по швам.
— Ну-ну, так уж и плохо? — ухмыльнулся комиссар. — Пойдем, веди на позиции.
Давлят, однако, не сдвинулся с места. Он подумал, что вести комиссара полка на передовую опасно. Случись что-нибудь, в первую очередь спросят с него и будет ЧП на ЧП. Ему еще за два предыдущих чрезвычайных происшествия отвечать, и поговорка «Семь бед — один ответ» — утешение слабое.