Лишь пара экспедиционных работников в лице аспиранто-лаборантов приборо-и-пробиро-подносчиков не скорбят со всеми прочими со всей ответственностью. Так же, впрочем, как и над не столь давно поглощенными ниагаро-алигаторами академиками. Им - этой скромной паре - не до того. Ведь именно здесь - в пустыне-джунглях африкано-пространства - они, наконец-то, обрели всегда откладываемую встрече-взаимо-любовь. Давно забыты приборы, давно утеряны на каком-то биваке пробирки. Есть ли кому-то дело до этих мелочей, а уж тем более - главным героям, пусть и не в экспедиции, а романе. Со всем безрассудством юности они отдаются своему нагрянувшему в без- людстве окружающей Африки чувству. Разумеется, полному без- людство-обезлюживанию несколько мешают две с половиной роты профессоров, остатки взвода академиков, а также местнопришлые носильщики консервов и солнцезарядной шашлычницы. Потому наши герои вынуждены по ночам несколько удаляться от лагеря, рискуя наскочить на фривольно барражирующие по округе своры орангутангов-самцов, бездельно щиплющих травку. Однако, чем не рискнешь в аспирантском возрасте ради познания тайн взаимо-встрече-любви?
Нельзя объять необъятное, потому нашими героями аспирантами давно позабыты тайны самой малоизвестной цивилизации Мугу-Го. Но что им до нее? Тысячи лет покоились где-то не раскопанные пробирками мегалиты, что с того, что они подождут еще месяц-два? В конце концов, экспедиции главное успеть до сезона муссонов, когда Белый и прочие Нилы затопят все окружающие пустыни и джунгли и заставят мигрировать истинную чуму тропического леса - красных термитов дири-дири (как метко-непереводимо обозвали эту напасть вольнонаемные носильщики консервов). Быть может, все правильно? Научнонужные приборы утеряны в переправах и стоянках, пробирки побиты или попросту выхолощены роящимися и невкусными мухами. Так ли уж потребны наши герои-аспиранты в экспедиции именно сейчас? Есть ли их временно-месячное покидание профессорского отряда настоящим научным дезертирством, или это получится рассматривать, как отпуск по временной утере трудоспособности в связи с пробудившимися на прародине человечества основными инстинктами? Вот о чем философски углубленно рассуждает автор романа.
Так же философски отстраненно, с некой научно-плановой обособленностью показывает он и сами проявления основных аспиранто-лаборантских инстинктов. Вероятно, с целью широты охвата, так сказать, раздвижки полотна наблюдения инстинктов, де-Каприк Мапрек заставляет героев и нас с вами, разумеется, пронаблюдать со стороны инстинктно-грубый совокупительный акт возбужденного стада орангутанго-самцов с отбившейся от стаи слонихой. О, как это непристойно-вульгарно сравнительно с возвышенно-любвеобильным поведением возлюбившимися нам - обуянным чувствами читателям - аспирантов-практиков. Как далеко, все-таки, наша цивилизационная возвышенность ушла от грубости животного мира прародины!