Пленник, проглотивший язык со страху, кивнул.
– Произнеси мое имя вслух, – велел я ему. – Чтобы я знал, что ты сумеешь повторить его Рагналлу.
– Утред Беббанбургский, – промямлил он.
– Хороший мальчик, – похвалил я пленника, и мы поскакали домой.
На следующий день приехал епископ Леофстан. Епископом, разумеется, он еще не был, просто отцом Леофстаном, но все уже восторженно величали его епископом и передавали из уст в уста, что это святой во плоти и великий ученый. О прибытии святого во плоти возвестил Эдгер, один из моих людей, возглавлявший рабочих в каменоломне к югу от реки Ди. Они там грузили на телеги булыжники; камни эти затем поднимали на укрепления Сестера в качестве гостинцев для норманнов, которые полезут на стены. Я был почти уверен, что Рагналл приступа не замышляет, но если вдруг спятит и попробует, то его встретит теплый прием.
– Ублюдков по меньшей мере восемьдесят, – сообщил Эдгер.
– Попов?
– Попов тоже хватает, – мрачно ответствовал дружинник. – Но остальные… – Он перекрестился. – Господин, бог весть, кто это такие, но их самое малое восемь десятков, и они идут.
Я пошел на южную стену и стал смотреть на дорогу за римским мостом, однако никого не увидел. Городские ворота были закрыты. Пока Рагналл не уберется из окрестностей, всем воротам Сестера предстояло оставаться на запоре. Хотя весть о приближении епископа уже разлетелась и отец Сеолнот во всю прыть бежал по главной улице, до пояса подобрав длинную рясу.
– Нам следует открыть ворота! – потребовал он. – Достигло даже до ворот народа моего, до Иерусалима!
Я посмотрел на Эдгера, тот пожал плечами:
– Господин, похоже, это откуда-то из Писания.
– Откройте ворота! – выдавил запыхавшийся Сеолнот.
– Зачем? – бросил я с боевой площадки над аркой.
Сеолнот остановился как вкопанный. Он не заметил меня на укреплениях. Потом осклабился.
– Епископ Леофстан едет!
– Ворота останутся закрытыми, – отрезал я и, отвернувшись, стал смотреть за реку. Послышалось пение.
Подошли Финан и мой сын. Ирландец хмуро поглядел на юг.
– Отец Леофстан едет, – пояснил я причину суеты.
На улице собиралась толпа, все пялились на большие закрытые ворота.
– Это я слышал, – бросил Финан.
Я замялся. Мне хотелось чем-то его утешить, но что сказать человеку, убившему кровного родича? Друг ощутил, видимо, мой взгляд.
– Хватит беспокоиться обо мне, – буркнул он.
– С чего ты взял, что я беспокоюсь?
Губы его тронула легкая улыбка.
– Перебью какое-то количество людей Рагналла. Потом убью Коналла. Клин клином вышибают. О Иисус! Это что такое?
Вопрос этот вызвало появление детей. Они шли по дороге к югу от моста, и, насколько я мог определить, все были одеты в белые одежды. Насчитывалось их десятка два, все они шли и пели. Некоторые помахивали при этом веточками. За ними следовал отряд облаченных в черные рясы попов, а замыкала шествие бредущая толпа.