– A если я пущу в ход волшебство и заставлю ее есть траву? – предложил Рагнар.
– У тебя ничего не выйдет.
– Откуда ты знаешь? Я бывал в местах, где деревянные лошадки каждое утро отправляются пастись, и каждую ночь трава там вырастает до небес, и каждый день деревянные лошадки снова съедают ее подчистую.
– Такого не бывает, – ухмыляясь, заявила Этельфлэд.
– Еще как бывает. Вот если я сейчас произнесу заклинание, твоя лошадка станет есть траву, – сказал Рагнар.
– Это моя лошадка! – настаивал Эдуард.
– Заклинание? – Теперь Этельфлэд заинтересовалась.
– Но только ты должна поставить лошадку на траву, – велел Рагнар.
Девочка вопросительно посмотрела на меня, но я лишь пожал плечами, поэтому она снова взглянула на Рагнара, который был сама серьезность. Малышке очень хотелось увидеть волшебство, и она осторожно поставила деревянную лошадку на сено, поинтересовавшись:
– A что дальше?
– Теперь ты должна закрыть глаза, трижды очень быстро повернуться, а потом очень громко крикнуть: «Хавакар!» – сказал Рагнар.
– Хавакар?
– Осторожней! – изобразив испуг, предупредил он. – Волшебные слова нельзя произносить когда попало.
Девочка послушно закрыла глаза, три раза повернулась, а Рагнар тем временем показал на лошадку и кивнул Эдуарду, который подхватил игрушку и убежал к няньке. И когда Этельфлэд, слегка покачиваясь, потому что у нее закружилась голова, прокричала волшебное слово, лошадка уже исчезла.
– Ты сжульничал! – обвиняющим тоном сказала она Рагнару.
– Зато ты получила хороший урок, – произнес я, присев рядом с малышкой на корточки, как будто собирался поведать ей секрет. Подавшись вперед, я прошептал Этельфлэд на ухо: – Никогда не доверяй датчанам.
Она улыбнулась. В ту долгую дождливую зиму, когда Альфред с семьей укрывался на болотах Суморсэта, мы с Этельфлэд подружились. Эта славная малышка очень нравилась мне, да и девочка испытывала ко мне расположение.
Этельфлэд осторожно прикоснулась к моему носу и поинтересовалась:
– Как это произошло?
– Один плохой человек сломал мне нос, – ответил я.
Это Хакка однажды ударил меня на «Торговце», когда ему показалось, будто я гребу не в полную силу.
– И теперь твой нос кривой, – заключила девочка.
– Зато теперь я могу унюхать, чем пахнет за углом.
– A что случилось с тем плохим человеком, который сломал тебе нос?
– Он умер, – ответил я.
– Это хорошо, – кивнула Этельфлэд. И похвасталась: – A у меня есть жених!
– Да ну? – удивился я.
– Этельред из Мерсии, – гордо объявила она, но тут же нахмурилась, увидев промелькнувшее на моем лице отвращение.
– Да это же мой двоюродный брат, – сказал я, пытаясь скрыть свои чувства.