Она упала на колени и молила Бога простить несчастного. Она не заметила в горячей молитве, как бежало время. Она не слыхала, как ее звали обедать, и ее горничная, видя ее молящеюся, не осмелилась войти в комнату.
Она доложила лишь об этом Иннокентию Антиповичу. Он вздрогнул. Его целый день мучило какое-то тяжелое предчувствие.
— Я позову ее сам! — сказал он и поднялся наверх.
Татьяна Петровна окончила молиться и сидела у окна, низко опустив свою голову.
— Таня! — ласково начал он.
Она выпрямилась, как бы пробудившись от сна. Иннокентий Антипович увидал ее расстроенное лицо, бледные губы, красные глаза и растрепанные, распущенные волосы.
— Что с тобой? Что случилось? Скажи, ради Бога! — бросился он к ней.
В его голосе звучал страшный испуг.
Он обнял ее; она прижалась к нему, и ее головка упала к нему на грудь, и молодая девушка снова громко зарыдала.
Затем она выпрямилась и, положив ему на плечи обе руки, спросила его, неотводно глядя ему в глаза:
— Ты действительно мой крестный отец?
— Что за странный вопрос? — удивленно сказал он.
— Я не знаю, чему мне верить, а потому больше ничему не верю! — прошептала она… — Отвечай же мне, действительно ли ты мой крестный отец?
— Да, и около твоей купели, в церкви, я дал клятву любить тебя и защищать… — отвечал он, пораженный серьезным тоном вопроса.
— А теперь… теперь… скажи мне имя… моего отца?
Этот вопрос ошеломил Гладких, как удар грома. Он невольно отшатнулся от молодой девушки.
— Видишь… — воскликнула последняя. — Ты боишься произнести это имя… Оно пугает тебя…
— Если что меня пугает, то это твое необъяснимое волнение и твой… нелепые вопросы… — отвечал он, оправившись от первого смущения.
— Почему же ты на них не отвечаешь?
— Ты дочь Петра Толстых.
Она печально покачала головой.
— До сегодняшнего дня я тоже думала это… но это неправда, это ложь!
— Несчастное дитя! — воскликнул Гладких. — Кого же ты видела? С кем ты говорила?
— Зачем его имя, когда он… сказал правду.
— Нет, тысячу раз нет! Что же сказал он тебе?
— Что я дочь Егора Никифорова, дочь убийцы, дочь каторжника.
Иннокентий Антипович упал на стул. Он был потрясен. Татьяна Петровна бросилась перед ним на колени и стала целовать его руки.
— У меня нет никого на свете, кроме тебя! — сквозь слезы говорила она.
— А Петр Иннокентьевич? — укоризненно сказал Гладких.
— Он не отец мне, а ты… ты мой крестный!
— Мы оба одинаково любим тебя… Для обоих нас ты составляешь утешение, в тебе вся наша надежда.
Она продолжала плакать.
— Я бы очень желала знать печальную историю моего несчастного отца. Ты мне расскажешь ее, не правда ли?