Проголодавшись, путешественники отдали должное вкусному обеду.
— Ермоген Аркадьевич, так вы обещали…
— Извольте, я готов. Это, пожалуй, последнее, что вам еще не известно о моей жизни на острове.
Убедившись, что только счастливый случай может избавить меня от судьбы классического Робинзона Крузо, и будучи, естественно, не в состоянии представить себе, как долго этого случая придется ждать, я, продолжая работать, начал вместе с тем систематическое исследование острова. Третьего мая 1902 года — потом вам станет ясно, почему я так хороню запомнил эту дату, — бродя по северной его оконечности, я обратил внимание на купу очень высоких деревьев. Темный массив тесно сомкнувшихся крон, возвышавшийся над морем кустарника, живо напомнил мне мой остров, вздымающийся из океана громадами гор, и у меня возникло желание проникнуть туда, в центр зарослей, под сень величественных деревьев. Приблизившись, я увидел, что заросли непроходимы: никогда еще не приходилось мне встречать подобного переплетения веток и стволов, которые местами срастались между собою наподобие решеток, усаженных острыми и крепкими шипами. Убедившись в невозможности осуществить свое намерение, я оставил его… Валя, будьте так добры, налейте мне чайку. Кажется, еще остался?
— Ермоген Аркадьевич, а я сейчас новый вскипячу.
— Это еще лучше. Так на чем я прервал свой рассказ? Вспомнил!.. Вернувшись к себе, я занялся обычной своей работой, но никак не мог сосредоточиться. Дело не спорилось, несколько раз ловил я себя на совершенно непростительной рассеянности. Воображение разыгрывалось все сильнее, теперь уже мне казалось, что в центре зарослей, под непроницаемым сводом крон непременно что-то таится, я в этом был почти убежден! Кончилось тем, что на другое утро, едва рассвело, я снова отправился в поход.
Работа продвигалась медленно, но с каждым взмахом топора я неуклонно приближался к цели. И вот, во втором часу, весь изодранный, исцарапанный, я отбросил последнюю колючую ветку кустарника.
За моей спиной лежал тоннель, длиною около двадцати пяти сажен, впереди — глухая поляна, поросшая огромными деревьями. Между стволами виднелся невысокий длинный холм, сплошь заросший растениями.
Это было место, забытое богом и людьми… Да, да — именно забытое, я это почувствовал сразу необыкновенно сильно и остро. Безотчетное, как инстинкт животного, чувство того, что я нахожусь в месте, где когда-то обитали люди, охватило меня. Я слишком хорошо знал ощущение человека, ступающего по нехоженым тропам девственных дебрей, чтобы не уловить этой разницы: здесь царило запустение, но никак не нетронутость. Полагая, что с вышины можно будет не без пользы осмотреться вокруг, я, цепляясь за лианы, упираясь руками и ногами в ветки и стволы, вскарабкался по отвесной стене и оказался на плоской вершине, шириною около четырех сажен. Насколько она тянется в длину, невозможно было определить — так сильно здесь все заросло… Но каково было мое удивление, когда среди густой листвы я обнаружил вдруг… трубы! Не стану описывать охватившее меня волнение, когда я понял, что нахожусь на крыше дома!