– До выезда за КПП старайтесь особо не высовываться, – предупредил меня товарищ майор, чья фуражка слегка торчала над бортом «сто пятьдесят второго», и, обращаясь уже к командиру БТР, сказал: – Можете выезжать. И смотри, поосторожнее там…
На всякий случай я посмотрел на часы. Было 19.23 местного. А вроде говорили, что объезд происходит в 20.00. Или они здесь время выезда чётко не соблюдали?
Хотя, рассуждая логически, пока мы доедем до места высадки, пока то, пока сё…
Вокруг был серенький (словно и не весенний) английский вечер, который спустя пару часов должен был плавно перейти в сумерки и далее в ночь…
Мощно взвыл мотор, пулемётчик, явно для проверки, поводил из стороны в сторону стволом СГМ, и угловатый БТР-152 тронулся с места. Мы с Клавой и оба разведчика предусмотрительно прилегли на лавки, с тем чтобы нас нельзя было рассмотреть со стороны – чего лишний раз возбуждать любопытство?
Понятное дело, что для глаз тех, кто в тот момент мог наблюдать за нами с крыши или второго-третьего этажа здания, эта чисто азиатская хитрость категорически не работала. Только больно мы кому были нужны…
Бронетранспортёр несколько раз повернул среди гарнизонных двухэтажек, а потом, практически не сбрасывая скорости, миновал уже знакомые ворота с автоматчиками и будкой КПП, после чего свернул направо, в сторону, противоположную аэродрому, с которого нас привезли утром.
Как только мы отъехали примерно на километр от ворот, оба разведчика сели, давая понять и нам, что спектакль окончен и уже можно подниматься.
Я сел и высунул голову над бортом. Клава тоже начала энергично осматриваться.
Наш БТР-152 шёл на довольно приличной для него скорости, и дорога прямо-таки стелилась под его широкие, рубчатые колёса. Этакий британский ленивый хай-вей…
Полотно дороги было ровным и свободным (когда-то тут явно поработали сапёры с инженерной техникой), а вот на обочинах попадались разнообразные следы непонятно чего. Бывшей жизни. Телеграфные столбы – либо искривлённые, со свисающими до земли оборванными проводами, либо превратившиеся в обрубки. Старые деревья – частично сломанные, согнутые и частично засохшие (не иначе следы разгула ударной волны и давних пожаров?), а пробивающиеся там и сям молодые стволы – уже вполне себе прямые. Местами среди травы и кустов темнели заросшие воронки и ямы, в некоторых стояла грязная, весело зеленеющая вода.
Ну и повсеместно попадались явные признаки убитой наповал технически развитой цивилизации (ну или её упадка, это уж как кому больше нравится) – ржавые рамы и кабины грузовиков, кузова сгоревших автомашин и какой-то вовсе уж невообразимый хлам, не похожий вообще ни на что.