В одном месте, в поле, чуть в стороне от дороги, скособочился и прямо-таки врос в почву облупленный, покрытый ржавыми пятнами корпус броневика «Феррет», давным-давно лишившийся покрышек, крышек всех люков и двигателя.
Потом на обочине нам навстречу попался выгоревший остов двухэтажного автобуса, типичного для этих краёв.
Наш БТР-152 в очередной раз повернул, на сей раз налево, и здесь, в поле, справа от дороги, в вечернем сумраке неожиданно открылось нечто смутно знакомое. Уходящие к горизонту длинные ряды могильных холмиков со светлыми башенками увенчанных красными пятиконечными звёздами обелисков…
Это было явно кладбище советских солдат, и не такое уж маленькое…
– Сержант, – крикнул я Игнатову, который на пару с Филатовым как раз портил глаза, разглядывая извлечённую из полевой сумки карту. – Это что такое вон там, справа?
– Ясный перец, кладбище, товарищ старший лейтенант. Где наши ребята похоронены…
– Я сам вижу, что кладбище. Сколько же их тут лежит?
– Около пяти тысяч.
– 21-я гвардейская мотострелковая?
– Не только. Здесь те из первой волны, от кого после боёв было что хоронить. Когда по оплавленной каске, пряжке ремня или противогазной коробке всё-таки можно было определить, что это наш солдат. Те, у кого сохранились посмертные медальоны или документы подписаны честь по чести, а прочие просто безымянные…
Ну да, до анализа ДНК здесь ещё явно не доросли…
– А англичане? – задал я, похоже, глупый вопрос.
– А этих-то кто хоронил? – усмехнулся Игнатов. – Нашим было не до того, а ихние власти с этим что-то не торопятся. Так что костяки джентльменов, целиком или россыпью, до сих пор по здешним полям да руинам валяются. Это в уцелевших крупных городах они процесс погребения хоть как-то систематизировали и упорядочили, а в провинции – фигушки…
Чувствовалось, что сержант хорошо знал, о чём говорил. Спрашивать у него что-то ещё по поводу кладбища мне не очень хотелось, и дальше мы довольно долго ехали молча.
По сторонам дороги продолжали мелькать заросшие сорняками и густым кустарником невысокие холмы и поля, деревья и всё те же неизбежные остовы автомашин по обочинам.
Потом, далеко в стороне, мелькнуло какое-то основательно разрушенное одноэтажное каменное здание, далее на обочине открылись выгоревшие дотла руины бензоколонки с провалившейся внутрь крышей.
И что характерно, до сих пор нам не попалось ни одной встречной автомашины. Контраст с тем, что я ранее видел во Франции, был слишком резким, но почему-то я не был удивлён. В конце концов, эта дорога огибала зону радиоактивного заражения, и вряд-ли кто-нибудь, будучи хоть немного в здравом уме, стал бы здесь раскатывать. Естественно, кроме военных, для которых подобная патрульная служба предусмотрена уставом.