Все кончилось. Лампы вновь загорелись над потолком. Вот только люди в клетках больше не шевелились.
Они были мертвы, все до единого. Мужчины, женщины. Старые и молодые. Красивые и не очень.
Все были мертвы. Каждый отдал свою жизнь, свою душу, вложив ее в черный луч. Повинуясь чужой воле, они, сами того не желая, защищали собственное отечество.
Каждый из них был преступником, а стал героем поневоле.
Император открыл глаза. Они вновь стали привычного оттенка, сияние ушло.
Профессор Морган поспешил открыть клетку единственного оставшегося в живых человека. Хотя человека ли?.. В глазах Костаса я не увидел радости от вновь обретенной жизни. Он обвел тяжелым взглядом лабораторию, постарев за эти мгновения лет на десять кряду.
Бремя власти, бремя ответственности.
Слова, произнесенные Костасом, уничтожили надежду и смысл жертвы сотен погибших здесь человек, а многим сотням тысяч приказали готовиться к еще более худшей доле.
— Ничего не получилось. Мне не хватило сил. Получи я чуть больше пси-энергии под свой контроль, и, может быть... — Он прерывисто вздохнул и завершил рассказ: — Корабль чужаков уцелел. Завтра в полдень начнется бомбардировка. Завтра Фридрихсграда не станет.
Эту ночь я провел в клинике в главном корпусе. Санитары и охранники много часов кряду собирали тела умерших и выкладывали их длинными рядами в одном из помещений. Точнее, то, что от них осталось. Черный луч высосал из подопытных всю энергию, а потом иссушил их тела, оставив скелеты, обтянутые кусками горелого мяса и клочкам кожи.
Я физически не мог на это смотреть. Происходящее оказалось выше моего психологического уровня устойчивости, и полностью выбило меня из колеи.
И запах горелого мяса преследовал меня повсюду.
Константина Платоновича, единственного уцелевшего в эксперименте, увели в одну из палат. Он едва переставлял ноги от усталости, отдав все свои силы неудавшейся попытке. В мою сторону он не смотрел, старательно отводя взгляд, хотя я, пожалуй, смог бы его упрекнуть только в одном: он остался жив, а остальные — нет. Но он не прятался за спины своих вассалов, а, как настоящий боевой генерал, повел их в бой, пусть на верную смерть. И то, что он сам остался в живых, говорило только о его удаче и силе духа. Так что не мне судить императора.
Я вообще не думал, что Костас, в недавнем прошлом молодой повеса, скандалист, постоянный персонаж светских хроник, обретя власть, изменится столь кардинальным образом. Все пустое ушло из его головы, и Руссо-Пруссия обрела настоящего умного правителя, радеющего о стране, не жалеющего ни себя, ни других ради общего дела.