— Я смотрела чемпионат по бейсболу, когда это произошло, — продолжила Рива. — Вместе с папой. Я помню все до мелочей. А ты помнишь, как все было?
— Нет, — солгала я. Конечно, я тоже все помнила, но меня это не волновало.
— Вот ты смотришь бейсбол, а потом внезапно — р-раз! И тысячи людей погибли.
— Не тысячи.
— Но все равно много.
— Может, несколько сотен от силы.
— Много народу раздавило на той автомагистрали. И на том мосту, — горячилась Рива.
— Да-да, Рива, это ужасно, — согласилась я, чтобы она снова не зарыдала.
— А на следующий день в «Новостях» показали интервью с парнем, который был на нижнем ярусе автомагистрали и уцелел. «Что вы вынесете из этого происшествия?» — спросил репортер. А парень ответил: «Когда я выскочил из машины, на плитах лежал мозг и шевелился. Мозг, целиком, и он дрожал, словно желе».
— Люди все время умирают, Рива.
— Но разве это не ужасно? Мозг, шевелившийся на плитах, словно желе.
— По-моему, похоже на выдумку.
— А журналист замолчал. Онемел. И парень продолжил: «Ты хотел знать. Ты спросил. Вот я и сказал тебе. Это то, что я видел».
— Пожалуйста, Рива, перестань.
— Ну, я не говорю, что это случится здесь.
— Такого не было нигде. Мозги не выскакивают из головы и не дрожат на плитах.
— Возможно, парню почудилось от испуга.
Я прибавила громкость радио и опустила стекло.
— Но ты поняла, что я имела в виду? Что бывает еще хуже, — прокричала Рива.
— Хуже может быть всегда, — проорала я в ответ и подняла стекло.
— Я очень осторожный водитель, — сказала Рива.
Остаток пути мы молчали; салон наполнился запахом коричной жвачки. Я уже жалела, что согласилась оставить Риву у себя на ночь. Наконец мост остался позади, и мы поехали по острову Рузвельта. Колеса разбрызгивали снежную жижу. Машина двигались медленно. Когда мы добрались до моего квартала, была уже половина одиннадцатого. Нам повезло с парковкой — мы нашли место прямо перед бакалейной лавкой.
— Хочу взять кое-что, — сказала я Риве. Она не протестовала. За прилавком египтяне играли в карты. Возле коробок с пивом и содовой стояли ящики с дешевым шампанским. Рива взглянула на шампанское, потом открыла морозильный ларь и нагнулась, пытаясь вынуть что-то примерзшее ко льду. Я взяла два кофе.
Рива заплатила.
— Она твоя сестра? — спросил египтянин у Ривы, кивнув в мою сторону, когда я припала к первому кофе. Он был пережаренный, сливки прокисли, и на моих зубах оставались мерзкие творожные полоски. Но мне было плевать.
— Нет, она моя подруга, — ответила Рива довольно враждебно. — Ты считаешь, мы похожи?
— Вы могли бы быть сестрами, — сказал египтянин.