— Выслушайте меня, Мэг, — начал он. — Не отчаивайтесь. Всё будет хорошо, обещаю вам. Поверьте мне, уже завтра вечером я смогу открыть вам некую тайну. Это признание облегчит вам душу и сердце, и будет означать, что мы будем вместе всегда!
* * *
А на танцах в рыбацкой деревне скрипичный напев завершился на бравурной ноте, танцоры засмеялись и захлопали в ладоши, направляясь к той стене амбара, где на длинных раскладных столах их поджидали лёгкие закуски и освежающие напитки.
Герцог протянул Виоле бокал с домашним лимонадом и с нежной улыбкой стал разглядывать её раскрасневшиеся щёки и спутанные волосы.
— Видите, танцы наши не настолько трудны, хотя, пожалуй, и несколько шумноваты для чопорных бальных зал Лондона!
Виола подняла на него свои полные лукавства глаза.
— Припоминаю, что на одном таком балу мы с вами уже танцевали! И тогда вы были куда менее энергичны, нежели сегодня!
— Только потому, что тогда меня загипнотизировала пара синих глаз, и я с трудом мог припомнить, как танцуют вальс. Но я и сейчас не могу оторвать от вас взгляда!
У Виолы перехватило дыхание, когда она обнаружила, что с головой погружается в его тёмные глаза, полные той страсти и той любви, о которых она мечтала всю свою сознательную жизнь.
С тех самых пор, когда она, повзрослев, начала думать о делах сердечных, ей хотелось встретить мужчину, который смотрел бы на неё так, как смотрел сейчас Роберт, герцог Гленторран.
В словах не было нужды.
Всё, что он испытывал к ней, сосредоточилось в его глазах, и она знала, что и он с такой же лёгкостью читает в её глазах вспыхнувшие в её сердце чувства.
Герцог с трудом оторвался от созерцания своей любимой и обвёл взглядом душную переполненную комнату.
Он понял, что они с Виолой привлекли к себе всеобщее внимание, и на мгновение ему отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в укромном уголке, где он мог бы рассказать Виоле о том, какие чувства к ней испытывает. Он взял у неё из рук бокал с лимонадом и поставил его на ближайший стол.
— Я приглашаю вас на берег моря, — сказал он. — Мне нужно поговорить с вами, а то, что я хочу вам сказать, предназначено только и исключительно для ваших ушей.
Взяв её под руку, герцог повернулся к дверям.
В эту самую минуту к ним подошёл один из рыбаков и, приложив ладонь ко лбу, поприветствовал Роберта.
Рыбак прошептал что-то герцогу на ухо, отчего тот недовольно поморщился, а затем повернулся к Виоле и негромко сказал:
— Девочка моя, позвольте мне оставить вас на минуту-другую. Между двумя семействами в деревне разгорелся глупый спор — они никак не могут решить, как назвать свою лодку, и вполне способны затеять по этому поводу кулачный бой. Моё вмешательство может обеспечить им куда более мирную атмосферу завтра утром, равно как и поможет избежать разбитых губ и подбитых глаз!