Я спросила Барбару, может ли она почувствовать в своем теле тот страх, который она испытала утром с Рэнди. Она сказала, что ее горло сжалось, а сердце громко бьется. «Чего этот страх хочет от тебя, Барбара? Что ему нужно от тебя?» Она закрыла глаза и через минуту ответила: «Мой страх хочет знать, что все в порядке, если он здесь». Я мягко спросила ее: «Так… ты не против, что твой страх сейчас здесь?» Когда она кивнула, я предложила ей передать это ее страху.
Некоторое время Барбара сидела тихо. Она сделала несколько медленных, глубоких вдохов, и я видела, как расслабляются ее плечи вместе с выдохами. «Как только я сообщила ему: «Я принимаю тебя» страх немного сдулся… как воздушный шар». «Хорошо, держись этого. Спроси свой страх, чего он боится?» Барбара сделала паузу, потом ответила безжизненным голосом: «Что я не заслуживаю Рэнди. Что он слишком хорош для меня». Я посоветовала ей отметить это как еще одну мысль, и напомнила, что мысли – это вовсе не истина.
Мы с Барбарой все еще исследовали, как она могла бы наилучшим образом использовать медитацию, чтобы встретиться со своим страхом, а не быть поглощенной им. Я спросила ее, будет ли ей комфортно сделать практику осознанности вместе. Когда она замечала бы свои переживания, она могла бы произносить вслух то, что осознавала, и время от времени я могла бы задавать вопросы, чтобы усилить ее внимание.
Когда кто-то прикрывает меня со спины, я чувствую себя достаточно защищенной, чтобы заглянуть в лицо страху.
Поддерживаемая моим присутствием, Барбара стала наблюдать за своим непроработанным страхом, который контролировал ее жизнь. Почувствовав страх в теле, она заметила, что ее горло сжалось, а голос стал высоким и тонким. Она осознала мысли, которые непрестанно предсказывали, что может случиться плохого. Барбара также заметила, что вместе с этими мыслями в теле появлялось щемящее чувство и настроение поражения и безнадежности. Иногда возникали образы или мысли, которые были настолько пугающими, что мы прерывали практику осознанности и просто говорили. В эти моменты Барбара смотрела в пол. Когда я упомянула об этом, она признала, что ей тяжело смотреть мне в глаза, пока она чувствует себя такой испуганной.
Мы работали так около месяца, и, как Барбара сказала мне, что-то стало меняться: «Когда я здесь, с тобой, Тара, голодные псы все еще здесь, но уже не выглядят такими опасными. Думаю, когда кто-то прикрывает меня со спины, я чувствую себя достаточно защищенной, чтобы заглянуть за дверь, в лицо страху». Я сказала ей, что понимаю ее чувства, – легче смотреть на не поддающийся контролю страх, когда мы чувствуем, что не одни. На самом деле именно ужасная боль обособленности закрепляет страх. И так как на наших сессиях у Барбары был кто-то, кто помогал распознать транс страха, она могла быть осознанной и не бояться, что он сломит ее.