Теплый летний вечер играл занавесками и навевал скуку. Мультфильм закончился, и Даша с тоской посмотрела в окно. Город распускался сказочным разноцветьем огней, обретая красоту знойной ночи. «Так всегда, — подумала девочка, — когда волшебство только начинается, тебя отправляют спать». Тишину потревожил шорох крыльев. Даша оглянулась и замерла в восхищении:
Мотылек, попав в плен яркого света, беспомощно бился о люстру.
— Мама к нам прилетела Тинкер Белл!
Девочка прыгала от радости пытаясь поймать бабочку.
— Даша тебе пора спать, — молодая женщина зашла в комнату и ловко схватила мотылька за крылышки.
— Надо же! Пальцекрылка, сказала женщина, рассматривая бабочку, — на, держи, положи ее в банку и марш в кровать. — Скомандовала мама, провожая дочь в соседнюю комнату.
— Тинк, сделай, пожалуйста, так, что бы мама влюбилась и перестала быть такой серьезной.
Даша разжала ладони и посмотрела на мотылька.
— Даша, отпусти пальцекрылку и ложись спать, — раздался из соседней комнаты голос матери.
— Видишь Тинк, она не верит в ни в какие чудеса. Она даже в тебя не верит!
— Даша, спать, — в мамином голосе появились металлические нотки.
— Это не мотылек и не пальцекрылка, — обиженно сказала Даша, — это фея Тинкер Белл.
— Вот посади ее сюда и ложись спать, — женщина подошла к дочери и протянула банку.
Даша недовольно поморщилась и запустила в нее мотылька.
День выдался чудесный. Наташа смотрела то в окно, то на экран монитора, мечтая лишь об одном — окончании рабочего дня. Душа рвалась на природу к птицам, деревьям, воде — туда, где лето было настоящее, а не календарное. Дверь в кабинет отварилась, и женщина услышала у себя за спиной знакомый голос:
— Натусечка, вы так очаровательны, просто украли мое сердце.
Наталья повернулась и увидела в дверях лысую голову Льва Исаевича.
— Я утратил от любви к вам всю свою львиную гриву, — продолжил он, загадочно улыбаясь.
— Лев Исаевич, вы свою гриву потеряли лет пятьдесят назад, — ответила Наташа улыбаясь.
— Ну что вы, милочка, я не так стар, не приписывайте мне лишние годы. А любви, как вы, должно быть, знаете, покорны все возрасты. А к вам, моя ненаглядная, и подавно.
Он подошел к столу, за которым сидела Наташа и, упав на одно колено, поцеловал ей руку.