Я разваливаюсь на стуле и погружаюсь в мечты, мозг начинает выстраивать планы на новую жизнь. Том будет возить меня с работы и на работу, по выходным мы будем ездить в Бостон. Я буду учить английский, а потом мы просто будем гулять по городу, если позволит погода.
— Ты почту читаешь, — говорит Питер недовольным голосом, заходя в мою комнату.
— Да, то есть еще не читала, а что случилось? — я слегка вздрагиваю, потому что он застал меня врасплох.
Смотрю почту и нахожу в почтовом ящике письмо от Пита, с предложением попить кофе. Я предполагаю, о чем будет разговор, ухмыляюсь и иду на кухню.
— Что он тебе сказал? — спрашивает Питер почти шепотом.
— Не поняла, — говорю я
— Ты знаешь, что тебе закрыли контракт? — говорит Питер.
— Да отвечаю я, через полгода.
— Нет не через полгода, сейчас. Они уже сняли тебя с проекта.
— Что? — недоумеваю я.
— Я думал, что он тебе сказал, — говорит Питер.
Возникает напряженная пауза. «Добро пожаловать в реальный мир!» говорит мой внутренний голос.
— А ты откуда узнал, — спрашиваю я, после длительной паузы.
— Меня попросили принять у тебя дела, — говорит он.
— Когда? — спрашиваю я, — когда попросили?
— Утром позвонил шеф. До конца недели, я должен принять у тебя дела.
Я молчу. У меня уходит из-под ног почва, мне становится стыдно и противно за себя, за свои планы и мечты, я осознаю себя жуткой неудачницей. «Если вы хотите посмешить господа бога, поделитесь с ним своими планами» — всплывает в голове.
— Я могу твои слова истолковывать, как официальное сообщение? — спрашиваю я Пита.
— Тебе должны вручить письмо.
Я оставляю недопитый кофе и иду к секретарше. Спрашиваю, нет ли корреспонденции для меня. Она ищет, но ничего не находит, мотает отрицательно головой. Снова иду на рабочее место, В душе возникает надежда, что Пит не понял или перепутал. Может все-таки не сейчас, я же еще не закончила работу.
Я не знаю, что делать. Мне нужно взять себя в руки, и продолжить писать программу, но я не могу сосредоточиться. Эмоции мешают думать, нет ни желания, ни сил. Сижу, молча, тупо смотря в экран монитора. Я не могу точно сказать, сколько проходит час или два или только две минуты. Я перестаю ориентироваться во времени и пространстве. Я понимаю, что нужно что-то делать, звонить писать узнавать, но не могу. В коридоре раздаются голоса. «Пит, Андрэ, Том?» Пока я пытаюсь их распознать, голоса стихают. Все снова погружается в тишину.
— Нина, — звучит у меня за спиной, я вздрагиваю, потому что не слышала, как он вошел.
— Андрэ?
Он мнется и глупо улыбается.
— Что случилось? — спрашиваю я. А про себя думаю: «тварь, сейчас будешь дела у меня принимать?».