— Скажите, — осторожно начал он, — как давно вы видели свою бывшую жену в нашем замечательном городе?
— В Риме? — удивился Влад. — Пташку я уже сто лет не видел.
— Простите? — удивился Пино, а я опустил лицо, якобы делая в блокноте заметки, так мне было проще не выдать себя. — Вы сказали про птичку?
— Нет, — было слышно, как Влад улыбнулся. — Я сказал «Пташка». Домашнее прозвище. Ее идиоты-родители дали ей это несуразное имя — даже не выговорить. Ну, представьте, — он пожевал губами, — что вашу жену зовут… ну, например, Крокифисса. Если я не ошибаюсь, есть такое замысловатое женское итальянское имя?
— Да, — Пино одним движением скользнул вглубь кресла и теперь расположился в нем удобно, даже вольготно. — Так звали мою покойную бабушку.
Влад не смутился.
— Ну и ладно. Так зачем вам понадобилась Пташка? Неужели она кого-нибудь обокрала? — он засмеялся. — Почему бы вам не поговорить с тем дураком, которого она подцепила, когда я бросил ее? Вряд ли она приехала одна. Или одна?
— Ну что вы, уважаемый синьор, — Пино не переставал улыбаться. — Конечно, она никого не обокрала. Скажем так — мы просто пытаемся выяснить ее настоящее местонахождение. Простите, — быстро спросил он, — а она способна на преступление? Ей свойственна тяга к риску? Она может принять быстрое и безрассудное решение? Она расчетлива? Хладнокровна?
— Сколько вопросов, — удивился Влад. — Но ничего, у меня хорошая память. — Он размял пальцы, большие и розовые. — Конечно, она способна на мелкие преступления, как и любой из нас. Ведь верно, господин майор, вы тоже можете стянуть что-нибудь? — он рассмеялся. — К риску она не тянется, но рискнет, особенно если это касается близкого ей человека. Она как-то просто спасла меня. В горах, на лыжах. Тащила километра два, хотя начиналась метель. Так что способна, — Влад достал из шкатулки полированного дерева сигарету и, не предложив нам, закурил. Кольца сизого дыма умело завращались в воздухе. — Быстрое решение — да. Безрассудное — нет. Она очень умная и быстрая.
— Вероятно, вы любили ее, синьор? — спросил Пино участливо. — Может быть, и по-прежнему любите?
— Она не расчетлива, но хладнокровна… что? Что вы сказали? — Влад закашлялся, и лицо его сразу стало красным как у всякого блондина с тонкой кожей на лице. — Вы ненормальный? — в голосе послышался гнев. — Я прожил с ней достаточно, чтобы снять все сливки. На кой мне черт жить с женщиной, которая, скорее всего, постареет раньше, чем я. Я же сказал — я ее бросил! Любовь! — фыркнул он и глубоко затянулся. — Что-нибудь еще?