— Испугались? — усмехнулся Пино. — Это называется архаической памятью. Меня так представляли когда-то давным-давно. Вы же знаете, что чаще всего то, что мы видим, есть творение даже не нашего разума, а всяких подозрительно древних вещей, из которых в основном и состоит наш мозг. Кора головного мозга — ничто в сравнении с гиппокампом. Не говоря уже о продолговатом мозге.
Я вздрогнул, и в тот же момент руки Пино приобрели самый обычный вид.
— Ну вот, видите! — сказал он.
— Вижу, — я внимательно посмотрел на него, но нет, все в нем было абсолютно человеческим, обычным. — Мне сложно и дальше называть вас Пино.
— Это интересно, — удивился он. — А почему?
— Вы стали для меня другим человеком. А у другого человека — другое имя.
— Ладно, — рассмеялся Харон. — А как вы будете называть песика? Иди сюда, — позвал он сеттера.
Красавец пес подбежал и лизнул его руку.
— Чудесный, правда? — спросил Харон, и в тот же миг сеттер превратился в чудовище. Длинная шелковистая шерсть мигом облетела с него, под кожей налились похожие на корни стального дерева мускулы. Сама кожа зардела словно расплавленный металл. Изящная собачья голова распалась, а вместо нее выросли на коротких медных шеях три разъяренные косматые львиные.
Львы озирались, исторгая агрессивную чуткость, а гривы их полыхали ядовитым пламенем, обжигая даже на расстоянии.
— Вот настоящий сторож врат подземных, — довольно проговорил Харон и погладил страшное создание. — Цербер — друг мой надежный. Мимо него ничто не проскользнет. Античные авторы описывали его по-разному, но всегда неточно. Единственно верное — это его три головы. Ума не приложу, откуда они могли об этом узнать.
— А зачем ему три головы? — поинтересовался я, чувствуя, что Цербер в одну секунду может нанести мне удивительной глубины непоправимый ущерб.
— Когда тени людей прибывают сюда, — Харон скрести руки на груди, — перед тем как перейти через реку в царство мертвых, они должны очиститься.
— Вы имеете в виду какие-нибудь специальные процедуры, вроде окуривания серой? — я попытался пошутить, чтобы справиться со страхом перед Цербером.
Харон улыбнулся.
— Ну что вы. Просто у человека на земле есть настоящее, прошедшее и будущее. Чтобы ничего из этого не попало за реку, и нужен Цербер. Средняя голова вынюхивает и уничтожает будущее, левая — прошлое, правая — настоящее.
— Ну, хоть какое-то настоящее есть у чего угодно. Даже у тени, лишенной всего, — возразил я.
— Нет, — отрезал Харон. — Цербер не пропустит ни капли настоящего у тени. Новое и окончательное настоящее она получит только за рекой. И это настоящее будет для нее вечным.