— Чего стоишь? — спросил меня грузный татуированный мужчина — первый за мной. — Иди. Если тебе написано — так и будет.
Татуировки, покрывавшее его тело, руки и даже ступни, свидетельствовали, что передо мной уголовник. Столпившиеся тени смотрели на меня и ждали.
— А вы… — я обратился к татуированному, но он не дал мне договорить.
— Я разбойник, — сказал он просто. — Убил больше десяти человек. Некоторых пытал. Так что лично мне перейти этот ручеек не светит. Пропусти-ка.
Он отодвинул меня здоровенной рукой и смело зашагал вперед. Его решительность произвела на меня впечатление, и я пошел следом.
Мы шли медленно, почти семеня, предательски гладкая поверхность к середине сходилась выпуклостью — хотелось сесть, а может быть, даже лечь и ползти. До конца моста оставалась еще примерно треть пути, как шедший впереди меня мужчина потерял равновесие. Он некоторое время пытался удержаться, но все-таки не смог. Он старался изо всех сил, но очутился на кровавом пламени, а когда я оказался рядом, сказал:
— Я знал, что это произойдет. Я все время знал это. Как хорошо было бы просто умереть.
Он смотрел мне прямо в глаза, и я почувствовал ту гигантскую боль, которую он начинает ощущать. Этот человек умер, но его ждали муки гораздо страшнее смерти.
— Пока, — коротко сказал он, и сердце мое не выдержало.
— Давайте руку! — крикнул я ему. — Я вас вытащу.
Словно не веря своим ушам, он некоторое время молчал, глядя на меня даже с каким-то страхом, а потом медленно протянул руку. Я ухватился и стал тянуть, не очень хорошо понимая, что делаю — мужчина был явно тяжелее меня. Но не мог же я его там оставить. Не мог, но в этот момент огненная кровь Флегетона стала вливаться в него.
Мужчина стал плавиться, уходить в пламень и жар, не отрывая от меня глаз. Вот он уже был в крови по пояс, по грудь — я лег на мостик, его исполненное мукой лицо было совсем близко от моего. Снаружи оставалась только голова.
— Пора, — прошептал он и истаял стоном. Я лежал, держа его одинокую руку, сжимая пальцы, которые были украшены вытатуированными перстнями. На внутренней стороне предплечья красовался крест. Вокруг креста была надпись: «Спаси и сохрани».
Грозная красная река осталась позади, но пейзаж, что раскинулся перед нами, был едва ли не еще более мрачным. Ни трав, ни цветов, ни деревьев. Исчезли холмы — мы шли по пустынному полю, по которому тихий ветер носил мелкий колючий песок. Иногда невысокий смерч закручивал его, подбрасывал — песок сыпал нам в глаза и слепил на время.
Ничего не было впереди — ровная степь без полыни и ковыля, самое пустое место, какое я когда-либо видел. Несколько сотен теней влеклись по этой равнине как на убой.