Заглушить мою пошлую фразу мотору не удалось. Автобус тронулся.
— Замечательная погода, — согласилась сенсация турнира. — Меня зовут Элис.
Пришлось представиться. На переднем сидении, вполоборота к салону, живописная дама бойко тараторила в микрофон: — Экскурсионное агентство «Ариадна» радо приветствовать участников шахматного турнира «Аэро». Вы совершите незабываемую поездку в чудесное место, изумруд нашего края — Графский заповедник. Экскурсия продлится четыре часа, во время которой мы… — но тут динамик взвыл и намертво смолк, прервав поток благоглупостей.
Дорога не бархатная, то и дело подкидывало на колдобинах, но мою попутчицу это не смущало.
— Мы не встречались раньше? В Брюсселе? — развивала она диалог.
— Вряд ли. Никогда не был в Брюсселе.
— Быть может, вы приезжали в Гастингс?
— И это сомнительно. Доведись мне увидеть вас, я бы не забыл никогда, — во, какой я галантный. Поросята, чай, обзавидовались.
Автобус покинул город, замелькали телеграфные столбы. Быстро едем. Сельский пейзаж вызывал восторг у Элис.
— А это — Тихий Дон?
Я уверил, что да, и, указав на рыбаков, начал объяснять, в чем заключается главное отличие монастырской ухи от мирской, вспоминая былое. Тема нашла отклик, и не успела Элис исписать половину блокнота рецептами кухни Войска Донского, как мы остановились у шлагбаума.
— Уже приехали? — удивилась она. — Как жаль, — печаль, похоже, непритворна. Эмансипация — явление противоестественное, кухня возьмет свое. — Вы так интересно рассказываете, просто потрясающе.
— Нам предстоит и обратный путь, — утешил я ее. Действительно, наболтался всласть. И, что ценно, ни слова о шахматах.
Миновав полосатое бревно, мы подъехали к двухэтажному зданию кремлевского кирпича, с башенкой, окнами-бойницами, а перед домом бездельничал фонтан-Самсон, скопированный с Петергофского. Только без воды.
Неизвестного вида птица, сидевшая на золоченой голове, озадаченно смотрела на нас: неужели и эти купились, приехали на водопой?
Дама-экскурсовод взяла реванш за молчание в дороге:
— Мы находимся на территории одного из старейших российских заповедников мирового значения, ведущего свою историю с конца девятнадцатого века, с райского парка принцессы Ольденбургской…
Я отошел в сторонку. Удачная скамейка, чистая и в тени. Панно на стене выглядело прелестно, а экскурсовод старалась и за себя, и за фонтан, информация с клекотом вылетала из нее и назойливо носилась по округе: «с этого года заповедник работает в режиме заказника, выдача лицензий на отстрел основана на строгом научном расчете, количество их ограничено и стоят они весьма дорого, отстрел животных благоприятно сказался на здоровье оленьей популяции, а кабанье поголовье держится на оптимальном уровне, все добытое мясо идет в благотворительную столовую, по-прежнему запрещена охота на реликтовых представителей животного мира».