Олешки, наверное, рады, что их убивают за настоящие деньги — доллары, марки, фунты. Это так благородно…
Экскурсия перешла в дом, один я манкирую. Нельзя. Свежая вывеска: «Музей охоты». Порубили все дубы на гробы… Внутри — таксидермистерская вакханалия, мечта моли: волки, олени, лоси, бобры, медведи, кабаны — мохнатые, лохматые, с флюоресцирующими глазами, окружили нашу шахматную группу, обнажили зубищи и наставили рожищи. А дама все поясняла:
— В нашем заповеднике получила распространение охота с применением исторических видов снаряжения: луков, арбалетов, рогатины. Это привлекает зарубежных клиентов, придает охоте неповторимый русский шарм. Оружейная мастерская «Стрелец» готовит малые, номерные партии, стоимость одного арбалета доходит до пяти тысяч долларов. Простота в обращении, экологическая чистота, оптический прицел, бесшумность, оригинальная отделка выгодно отличает арбалет от ружья.
Ниф-Ниф потянулся к экспонату.
— Нет-нет, руками не трогать. При музее работает тир, у вас будет возможность ощутить прелесть настоящей стрельбы, — экскурсовод повела нас дальше, к рыбацким трофеям — толстому печальному сому Ерофеюшке, двухметровой щуке Цене и другим, уже безымянным рыбинам.
Люминесцентные лампы превращали зал в подводное царство. Импортные Садко, наторговавшись, выбирали здесь способ отдохновения, прельщаясь или не прельщаясь возможным уловом.
Мерцание светильников утомляло.
— Сейчас вы можете пройтись по Райскому парку Ольденбургских. В настоящее время он полностью восстановлен и имеет первоначальный вид — такой, каким он был столетие назад. Во время прогулки нельзя сходить с дорожек, курить, кормить и дразнить животных, громко разговаривать, — напутствовала нас экскурсовод.
— А также играть на музыкальных инструментах, — тихонько добавил Ниф-Ниф.
Заманчиво посетить историческую родину. Я остановился у плаката-схемы. Полтора гектара рая. Дождавшись, пока последний Адам скроется за поворотом, я вступил на дорожку желтого кирпича, воображая, что я — один. Старые замшелые деревья — как заветные бутылочки выдержанной коллекционной массандры урожая тридцать второго года, приберегаемые до невесть какого праздника, который так и не наступит.
Впереди вольер с оленями, а рядом — люди. Я сошел в сторонку. Скученность сгубила Эдем. Никуда Адама и Еву не изгоняли, рай сам исчез — с рождением Каина.
Крохотная полянка, необитаемая, уединенная — если забыть о доме в полусотне шагов, отсвечивающем на солнце множеством окон. Отсюда, с тыльной стороны, он смотрелся огромным подарочным тортом — с кремом розовой черепичной крыши, мармеладом окон и бисквитом старинной кладки.