— Очень вкусная была яишенка, просто отличная. Пойду вершить дела большого дня.
Вот такие дела. А чудилось мне, не в простых отношениях они были — Юра и Иван. И Анатолий любил небеса обозревать вместе с Комовым. Напраслина? Теперь неважно.
Я смел крошки со стола, протер его начисто. Кухня свою работу заканчивает.
Окунул палец в ведро на плите. Теплая водичка. Колпак и халат легли в таз. Я взял пакет, отмерил стаканчик порошка и полюбовался потрясающей надписью: «NO EAT!».
По-русски написано глаже: «Внутрь не употреблять!».
Таз я вытащил на кухонную веранду. Отмокнет и здесь.
Кухня — для священнодействия, коим является кулинарное искусство.
Ветерок-то свежий. Я прохаживался перед домом в лучах выглядывающего из-за пика Риз луны. Гало знатное. И дымка подтуманила небо. Немногочисленные звездочки едва сумели пробиться сквозь нее.
Прохладно и неуютно. Раньше было не так.
Я вернулся на кухню. Веник и швабра звали достойно окончить день. Не рановато?
Анатолий в черном кожаном плаще, с биноклем на шее, шел по галерее. Напрашивался глагол «перемещался». Прямо хоть в кино снимай. Эпизод — «генерал фон Браухич на рекогносцировке».
Я открыл бутылочку сока, поставил стакан.
— Благодарю, — он снял бинокль и положил рядом со стаканом, расстегнул плащ, из-под которого выглянул толстый свитер-самовяз. Экипировался на совесть. Только сейчас я понял, как похолодало.
— Не хочешь посмотреть на небо? В час восемнадцать астрономический феномен: покрытие Марса Луной.
— Как-нибудь в другой раз. Спать охота.
— А меня небо успокаивает. Отдыхаю.
Бинокль — мощный, дорогой прибор. Фирма. Двадцатичетырехкратное увеличение берег кожаный футляр. Beati possidentes.
— Да и погодка неважнец.
— Знаю, — вздохнул он. — Авось, развиднеется. Кстати, как тебе задачка?
Я принес с подоконника карманные шахматы. Третий день место занимают. Не до них было. Я вообще-то не охотник до задач, даже шахматных. Но автора отказом обижать не хотелось.
— Не гроссмейстерское это дело задачки придумывать. Тем более неправильные.
— Сказочные, — поправил он. В голову лезут идеи, лезут и лезут. Не пропадать же. А решается так, — он задвигал фигурки, с трудом умещавшиеся на крохотных полях. — Правда, неплохо? А последний ход? — он потер руки. — И умер бедный раб у ног непобедимого владыки!
— Впечатляет, — поддакнул я. От меня не убудет. — Хорошая, на мой непросвещенный вкус.
— Я их тут дюжину сочинил. Воздух стимулирующий. Издам брошюрку, пожалуй.
Я долили остатки сока. — Издавай. Одну куплю, если подпишешь.
— Твой бестселлер жена каждодневно читает. Я ей письмо написал, заверяю, что на практике у тебя получается еще вкуснее. Завтра с Юрой отправлю.