Топорик я положил под диван, а лопатку носил то в коридорчик перед дверью, то в ванную. Никак не мог решить, где она нужнее. Моюсь я, например, намылился мылом душистым, а в дом упырь пробрался. Что прикажите делать?
Решил, раз уж пришла идея, помыться. И только ступил ногою в горячую воду, как стук в дверь.
Положим, упырь стучать вряд ли станет, но я все равно вздрогнул. Потом вытащил из воды ногу, вытер ее. Закрыл кран и накинул банный халат.
Вышел в коридорчик и покосился на Маркизу. Та оглядела меня с сомнением, но давешних воплей не повторила.
Ну, не упырь, значит.
И я пошел к двери.
Стук повторился. Сейчас, когда мне не мешал шум набираемой ванны, я готов был поставить бутылку «Гжелки» против бутылки яблочного уксуса, что стучит Фе-Фе.
И не обманулся. На пороге стоял именно он — пахнувший настойкой боярышника, в криво сидящем халате (не банном — медицинском) и с перебинтованной правой рукой.
— Угадай с трех раз, кто это меня тяпнул? — сунул он повязку мне под нос.
— Собака Баскервилей?
— Осталось две попытки.
— Просто упал и ударился о камень?
— Два раза за неделю я не падаю. Последняя попытка.
— Иван Харитонович?
— Кусачий, однако, у нас сторож, собаки держать не нужно.
— Глубоко? Нужно обработать?
— Уже. Даже противостолбнячную сыворотку ввели. Анна и ввела.
— А как насчет антирабической?
— Никакого бешенства нет, хоть я и не рабиолог. Отличие очевидное.
— Нет? А что есть?
— Случай спонтанной ликантропии.
— Чего?
— Наш Иван Харитонович вообразил себя оборотнем. Кто ни подойдет — укусит.
— Что же делать?
— Что, что… в Соколовку вести, вот что.
В Соколовке находится областная психиатрическая больница, и среди жителей Черноземской губернии бытует выражение «Соколы по тебе плачут», выражение явно не лестное для того, кому адресуется.
— Он, поди, не дастся.
— Я, пока он кусался, вколол ему реланиума изрядно.
— Значит, Иван Харитонович…
— Еще часов пять проспит, или даже шесть.
— Где?
— В машине. Я его по скорой и отправил. Созвонился с Соколовкой, там мой знакомый работает. Примут.
— С кем отправил?
— Не с Аней, не волнуйся. Твоего санитара послал сопровождающим, из кадаверной. Ему деньги нужны, а тут, пока туда, сюда, сверхурочных и набежит. Да еще проценты за психиатрию… Будет доволен.
— Ладно. А зачем ты ко мне-то зашел?
— За медицинской помощью. «Скорая» повезла нашего кусаку в Соколовку, Анна в приемном осталась, а я решил дойти до тебя. Очухаться от пережитого. Не каждый день ведь подвергаешься нападению доброго знакомого.
— Ты хорошо знал сторожа?
— Как не знать… Он со своим босикомством экземпляр прелюбопытнейший. Живет человек, живет, а потом вдруг либо вечный двигатель изобретет, либо рисовать станет, либо, вот как Иван Харитонович, идею о здоровой жизни в массы нести начинает. И ведь не каждый с колеи съезжает, отнюдь. Что тому причина?